Гончая свора
Шрифт:
– Душа материальна?! – подскочил Аттвуд.
– Материальна, разумеется, но не она в своей материи делает тебя таким, какой ты есть и определяет твой путь, а исключительно опыт, будь-то жизненный или генный. Душа это оболочка, лишь заготовок, не могущий сознательно существовать в отрыве от своего носителя-тела.
Аттвуд совсем потерялся от свалившихся на него откровений. Если зилдраанец лгал, то лгал весьма складно и сразу обо всём.
– Информационный след… Хочешь сказать, в нём есть всё? От бактерий до существ, вроде нас? – нахмурил он брови.
Валлур выдержал паузу, словно тщательно
– И даже большее чем кто-либо в состоянии вообразить.
– Но если это правда, если информационный след существует и мы каким-то образом воспринимаем сигнал от него, то можем ли мы с ним… общаться?
– Говорить? – словно усмехнулся Валлур. – А тебе есть, что сказать тем, кто вечно жив, жил и когда-либо будет жить, человек по имени Аттвуд Гаррингтон?
– Да, есть. – заметил он надменность. – Например, что риторические вопросы не предполагают ответ собеседника, Валлур от Яштира.
– Мы принимаем жизнь и живое всецело напрямую. Наблюдаем результат работы незримого чертога, – он рукой окинул окружающий их кустарник, словно желая этим жалким взмахом объять вселенную. – результат его песни, но не участвуем в процессе сотворения. Мироздание ясно выразилась на этот счёт, когда разделило фазы нашего существования. Включи воображение. Это как глубокое впечатление от чего-либо. Твой дух способен легко определить его пределы, правдивость и благо. Разум ведь не вопрошает над смыслами в момент впечатления, терзаясь, почему то таково, каковыми является? В какой-то момент тебя перестают заботить детали – так ты понимаешь, какой избран путь. Одни вещи тебе нравятся, другие нет. Дух говорит "да" или же говорит "нет".
– Должен признать, это весьма занятно. – Аттвуд пригладил скулы, покрывшиеся короткой щетиной. Он ненавидел свою щетину – она никогда не росла равномерно. – Кто ещё знает об этом?
– Любой желающий, захоти он, может узнать и даже сам найти внутри себя подобное знание.
Древа вновь протяжно затрещали чёрными корками, твёрдыми как сердцевина берёзы Шмидта. У корней активизировалось деловитое движение местной фауны.
– Но во многих неискушённых умах многие предрассудки и чем больше таких умов вовлечено в раздумья о высоком, тем выразительнее гнёт невежества. – словно с неким огорчением договорил Валлур.
С минуту они молчали, наблюдая за потасовкой двух салатовых раков, телами более походивших на креветок, которые при помощи клацанья двенадцати клешней делили мховый бугорок, выросший на треснувшем корне. Победил опыт. Рак с подранным панцирем попросту сбросил второго вниз и победно заурчал, укладывая свою метровую тушу на новое место.
– Должно быть, вам не просто доискиваться до тайн мироздания без всякой поддержки?
– "Нам". Теперь ты один из нас.
– Один из любителей сумасшедших ситуаций, витиеватых разговоров и седых тайн? Да, пожалуй, всё сходится.
– Мы орден, а тайны нам интересны постольку, поскольку мы порой сталкиваемся с вещами неординарными, неизученными и крайне необычными.
– И убийственными, вроде Нолгвура и Киртани, дело ясное. – добавил к списку Аттвуд и громко чихнул, да так, что сразу несколько кустов резво покачнулись от выбегавших из них зверей.
Валлур кивнул в подтверждение:
– Никакое
– Верный путь. – прозвучало от Аттвуда с интонацией детектива, обнаружившего новую зацепку. – Значит в конце следа из хлебных крошек, оставленных Клахар, вы ожидаете увидеть пряничный домик?
– Ты прозорлив. – вновь кивнул Валлур, обернувшись на далёкий хруст веток. – Да, в целом наши интересы сугубо практичны: мир, там где он возможен, изобилие благ, там где от них не будет вреда и защита, там где без неё наступит торжество бесчинства.
– Надо же, благородные материалисты с синдромом галактических заступников. – прорвался из Аттвуда недюжинный сарказм, который он впредь не собирался сдерживать. – Не боитесь ведьмы, что живёт внутри?
– Мы знаем об опасностях и знаем, что будет не просто. А для ведьмы есть это. – от сгиба локтя двинулась крышка. Разложившись из составных частей, в кисть Валлура угодил знакомый предмет.
Появление инопланетного оружия каждый раз производило на Аттвуда сильное впечатление.
– Таков завет вашей клятвы? – поднял он глаза на непроницаемый шлем. – Убить тех, кто хочет убить вас и поделить трофеи?
– Таков завет самой жизни, стремящейся сохранить себя и преумножить. – оружие убралось восвояси. – Клятва иная, раз уж ты спросил. Язык звёзд, язык первых кто произнёс слова клятвы, он старше всех планет и всего, что мы знаем. Он вплетён в саму основу ткани материи, того самого информационного следа. Потусторонний мир, Рай, Ад, круг перерождений – называй любым словом, каким будет тебе удобно. Суть от этого не измениться. – Валлур снова выдержал длительную паузу и, приблизившись к камнем застывшему Аттвуду, с небольшим усилием упёрся своим сжатым кулаком в его грудь.
Гарваг зар Думм, Ораг зар Ктуд, Улвар зар Раллед.
Чужой мыслительный посыл, совершенно ему не свойственный, тревожащий скоплением ускользающих смыслов, входил в привычку. Тот чистый образ праведности, возникший под сомкнутыми веками, то сияние, было настолько чисто и искренне, что он растворился в нём всецело. Тело снова, как и в первый раз, пробрала дрожь, но теперь не от судорог холода, а от воодушевления, воинствующего возбуждения согласия и принятия, которое, подобно чувству обретения верного друга, полностью захватило его дух. Страх с растерянностью словно испарились, исчезли, уступив место решимости и пробудившейся воле к жизни. Ему несказанно полегчало.
"Провались оно всё" – подумал Аттвуд. – "На сегодня с меня достаточно".
– Ладно. Приму твои объяснения на веру.
– Человек делает мне одолжение. – по несменяемой интонации походило на констатацию факта, но Аттвуд заподозрил скрытую насмешку.
– Не обольщайся. – с напором бросил он. – Клятва может и действительно работает как надо, что тоже предстоит доказать, но тебе я точно не доверяю. Мы временные союзники и ровно до тех пор, пока я не вернусь обратно.
– Справедливо. – холод голоса в одночасье стал могильным. – Доверять кому-то столь чужому сразу – глупость. А Аттвуд-глупец был бы достаточно слаб, чтобы внимать словам клятвы.