Гончая свора
Шрифт:
– Сейчас же положи на место. Забыла, что из-за твоей "металки" сарай Лэшша сгорел всего шестнадцать ночей тому назад? Старейшины увидят, заклеймят яммтетом и будешь знать. И я буду знать, пуще тебя. Орно же говорила об этом уже уйму раз… – Нукум нехотя и раздосадовано водрузила револьвер на указанное Адайн место. – Не дуйся напрасно. Я видела, как при помощи него он убил четверых клыкачей, а звук, который издавало это оружие, заглушал раскаты грома. Должно быть теперь опять придётся отгонять от селения стаи диких оккнумов. Шестихвосты и на звук обычного трубочного свистка то сбегаются, а тут…
– Один
– Тише, тише, глупышка! Прошу! – Адайн приложила к её рту ладонь. – Ты ведь знаешь, что нельзя кричать об этом на каждом углу, как тебе заблагорассудиться.
– Дурацкие запреты! – сопротивлялась бойкая девчонка. – Всем во Фракхе давно уже известно, что Мулг готовит нам и чем занимается в дальнем пределе у хребтов Раппара. Вся округа об этом шепчется и даже старейшины, а мы всё равно продолжаем посылать охотников к перешейку у старого храма и каждый раз готовимся к тому, что они могут оттуда не вернуться. Нам бы надо объединиться с Кайгарлом, позвать их ловчих, мореходов, да стрельчих. Покуда не будет у нас единой воли и каждый печься будет прежде других о себе, то не видать счастья ни одному! Я часто думаю, а вот как здорово было бы объединить всех вообще, пусть и с Мулгом. Ни войн, ни распрей бы…
– Слушай… – Адайн положила свои длинные руки на узкие детские плечи. – Если до старейшин дойдут вести о том, что те разведчики убиты им – кивнула она на Флойда. – или мной, то его просто выставят за ограду, дабы очистить честь мирного соглашения и мы ничего не узнаем, а меня лишат права стать Гаату и тогда всю свою жизнь тем я и буду заниматься, что добывать дичь для нужд поселения. Восход за восходом. Эшту за Эшту. Понимаешь? Никто не должен знать о нём больше положенного. По крайней мере пока.
– Ладно, обещаю следить за своим языком. – Нукум выставила его вперёд, демонстрируя четыре плоских, едва расходящихся отростка. – Но при условии, что ты всё же дашь мне с ним поговорить.
– Не занимайся ерундой. Глупышка. – мягко покривлялась в ответ охотница. Сказалась типичная усталость и передразнить получилось не так здорово как обычно.
– Поговорить о чём?
Адайн с Нукум мгновенно обернулись и, поражённые, отпрянули от кровати.
Флойд не поднимал головы, покоившейся на тугой деревянной подложке, но беспорядочно водил левой рукой по каркасу своей подпруги. Охотница уверенным движением остановила его вялые попытки встать.
– Я думала ты не знаешь этот язык.
– Чей язык? Кто вы вообще такие? Почему я весь измазан какой-то слизью? – он снова попробовал пошевелиться, но безрезультатно. От плеч и до колен всё словно окаменело.
– Это припарки из сока лагри. Ну, такого размашистого красного куста с тёмными пятнышками на листьях, что растёт только на вольных землях и вдоль реки Ф`ло. Помогает при изнеможении и когда что-нибудь сломаешь, например. Раны очень быстро затягиваются, только вот в голове долго шумит. Шшшш… Шшшш… Вот так. – с детским задором ответила Нукум, отпихнула выставленную Адайн руку и прорвалась поближе.
– Сколько времени прошло? – солнечный луч бил прямо в лицо. Он защурился. – Где я? Почему я вас понимаю…
Он припомнил последние события. Пришелец чем-то уколол его, перед тем как
– Ранение у тебя сильное. Пришлось на ветвях тащить тебя во Фракху. – он сглотнул. Взгляд забегал кругом. – Это вольное поселение, здесь тебе нет нужды отрабатывать на полях за кров и чего-то боятся. Второй мёртв. – замялась Адайн. – Я не смогла бы тащить двоих. К тому же, странник, явившийся из храма, уже отошёл к богам, сразу перед тем как ты появился.
Флойд пересилил в себе желание излить на существ, от непосредственного общества коих его отделала лишь сползшая на глаза влажная ткань, бесчисленное множество самых разных вопросов. Но что ему на них ответят? Ребёнок и лучница никак не тянули на докторов наук. Нет, вместо этого он сконцентрировался на главном и решил определять вопросы строго по мере их поступления. Это было невероятно тяжело.
– Странник? – мысли путались. – Мы небыли знакомы. Всё случилось так быстро, что я не успел толком и разглядеть его. Он был в металлическом костюме? Делал что-то необычное?
– Да, как ты и описал. У него было какое-то оружие, наверное, и оно испускало гром.
– Плохой день. – Флойд плюхнулся в стеблевый моток травы, на котором лежала его голова, и принялся ворочать ею. – Плохой, плохой, плохой день…
– Я не могла нести двоих, но взяла деталь его защиты, сколотую ударом. Она такая же необычная для этих мест, что и твоя одёжка. – Адайн подошла к окну и сняла с широкого подоконника содранную пластину латника, а после – зажала в его руку. – За те пол дня и ночь, пока эта кровать стала тебе пристанищем, – присела Адайн на край. – ты часто бредил во сне и постоянно повторял на нашем языке: "Силу на слабость, стойкость на страх, пламя на тьму".
Флойд не понял о чём она толкует. Его испещрённые розоватыми прожилками глаза отыскали рюкзак и первостепенно значимый скарб в виде револьвера.
– Ты знающий своей общины? – охотница всмотрелась вслед, общаясь толи с ним, толи с собой. – Яммтет? Нет, не похож. Может кайгарльский оружейник? Нет, нет, они не терпят свет… – выдержала паузу. – С чем связаны слова, скажи мне.
Неуверенно сняв намокшую повязку, он не содрогнулся, не выразил бурного удивления и даже не попытался вновь сорваться с места, будучи несколько готовым к тому, что отныне его окружают совершенно немыслимые существа, которые говорят совершенно немыслимые вещи, да и сам он находиться чёрт знает где.
Спрашивающие учтиво ждали.
Взгляд его, после непродолжительного изучения стоявших рядом, упал на исписанную странными символами деталь. Высеченная надпись состояла из трёх отдельных частей, закруглённых по граням детали, образовывавших подобие треугольника. Конец каждого отрывка замыкали скошенные точки, от двух до пяти в количестве, а слово, стоящее между двумя прочими, повторялось в каждой строке. У него случился лёгкий приступ дежа-вю и невольно, даже неохотно, Флойд произнёс навеянные подсознанием слова: