Гончие Габриэля
Шрифт:
– Сами справитесь? Только осторожнее, некоторые камни, бывает, шатаются.
– Не беспокойтесь. Я встречу вас у дороги, когда вы туда спуститесь. Апельсины купили?
– Да, все в порядке. Не спешите, я подожду вас.
Тропа, на которой я видела всадника, представляла собой ленту иссохшей и хорошо утоптанной земли шириной около полуметра, которая плавно спускалась по подсолнечному полю, а в трех или четырех местах проседала уступами, обнажая изломы камня. Громадные тяжелоголовые соцветия были повернуты в противоположную от меня сторону, на юг, отчего тропинка походила на глубокое и узкое ущелье, пролегавшее между достигавшими высоты человеческого роста растениями. Я обратила внимание, что посажены они были примерно в метре друг от друга, а между ними виднелась другая
Я пошла вниз по тропе в сторону дороги. У каменистого разлома, с которого начиналась последняя терраса, подсолнухи уступали место более знакомым кукурузным посевам, а прямо на границе между двумя посадками росло фиговое дерево, почки которого только-только начинали наливаться молодой зеленью. Его залитые лучами солнца серебристые ветви с чарующей грацией поддерживали распускающиеся листочки, а к словно оштукатуренному стволу прильнуло дикое растение с красными, как у анемонов, цветами, чем-то напоминавшее виноградную лозу. Я остановилась, чтобы сорвать один из цветков. Вьющийся стебель оказался на удивление прочным, и одна из его петель чуть отступала от ствола, обнажая нечто такое, что сразу привлекло мой взгляд.
На выбеленном солнцем серебре ствола была небрежно нарисована бегущая собака. Рисунок был довольно примитивный, и все же исполненный жизни; вне всякого сомнения, он изображал длинношерстную борзую с пушистым хвостом. Салюки.
Давно замечено, что если какой-то предмет однажды привлек ваше внимание, то образ его снова и снова возвращается к вам, нередко приобретая тревожные очертания недоброго совпадения или даже гласа судьбы. Мне действительно казалось, что, после того как Чарльз упомянул собак в нашем разговоре, эти создания стали преследовать меня по всему Ливану. Однако в самом этом факте не было ничего странного - с таким же успехом в Англии вас могут околдовать мерещащиеся повсюду пуделя.
Я продолжала спуск к дороге.
Хамид сидел на краю невысокой стены у обочины рядом с машиной и курил. При виде меня он поспешно вскочил, однако жестом руки я успокоила его.
– Не спешите, докурите спокойно.
– Хотите апельсин?
– Очень. Спасибо... Надо же, какая прелесть! Вы были совершенно правы, дома таких не найдешь. Скажите, Хамид, зачем они выращивают подсолнухи?
– Из-за масла. Они получают из него прекрасное растительное масло, почти такое же хорошее, как оливковое. Недавно правительство построило завод по производству маргарина и стало платить им неплохие деньги за урожай. Все это проводится в рамках общей кампании по борьбе с выращиванием конопли.
– Конопли? Это гашиш, да? Марихуана? Боже правый, неужели она и здесь растет?
– О да! Разве вы никогда ее не видели? Ведь в Англии ее, кажется, тоже выращивают, чтобы делать веревки. Правда, наркотик в ней вызревает только в жарких странах. В недавнем прошлом на этих холмах были ее сплошные заросли здесь подходящий климат. Впрочем, и сейчас находятся такие места, куда не решаются заглядывать инспектора.
– Инспектора?
Он кивнул:
– Правительственные чиновники. Сейчас они активно пытаются поставить выращивание этого снадобья под свой контроль. Некоторое количество конопли разводят совершенно официально, в медицинских целях, но для каждого посева и последующей переработки требуется специальная лицензия, а весь процесс должен быть поставлен под строгий контроль. Но вы ведь понимаете, что в таких диких местах крестьянам не составляет особого труда выращивать конопли больше, чем они официально сообщают, да и урожай они могут собирать еще до приезда инспекторов. Наказание за нарушение этих правил сейчас стало строже, но все равно находится немало людей, которые пытаются обойти закон.– Он пожал плечами.– Что тут поделаешь? Конопля приносит большие доходы и всегда найдутся
– Да.
– Он ведь гашиш курил.
– Но как же?.. Я хочу сказать...
– Разве его остановишь?
Я уставилась на него:
– Вы хотите сказать, что конопля растет прямо здесь?
Хамид снова улыбнулся:
– Перед самым домом, между помидорами он ее и выращивает.
– Никогда бы не подумала, - проговорила я.– А как она выглядит?
– Высокая, сероватого цвета, не особенно привлекательная. Наркотик получают из цветов. Они такие коричневатые, вроде пики с мягкими перышками.
Мы сидели на камне. Я аккуратно откидывала за спину кожуру апельсина, а покончив с этой процедурой, резко выпрямилась.
– Что-то очень похожее росло между подсолнухами!
– Ну и что?– равнодушным тоном произнес он.– Еще до приезда инспектора от нее и следа не останется. Ну как, поехали?– Он распахнул передо мной дверцу машины.
Что и говорить: одно к одному, а в итоге денек получился хоть и странноватый, но насыщенный событиями. Все вроде бы развивалось по моему плану, и потому в качестве, как мне казалось, вполне логичного завершения череды сегодняшних открытий, я сказала:
– Помнится, вы обещали мне на обратном пути показать Дар-Ибрагим? Если у нас есть время, я бы хотела съездить туда. Вы как, не против?
***
Где-то около четырех часов дня мы совершили крутой спуск в направлении деревни, которая называлась Сальк. Хамид остановился у невысокой стены, за которой простиралась бездна, а вдали открывалась еще одна захватывающая дух панорама долины Адониса.
– Вот он, - сказал Хамид.
Я посмотрела в указанном им направлении. В этом месте долина казалась особенно широкой и по ней протекала красивая и быстрая река, самостоятельно пробившая себе путь в толще густой массы деревьев. Слева, поодаль от деревенской мечети, водопадом скатывалась другая речка, которая в нижней части долины впадала в Адонис. Между обоими протоками прямо в середину долины вторгался, подобно высокому носу корабля, клиноподобный участок земли. На самом его кончике, словно корона на возвышавшейся над сталкивающимися водами скале, раскинулся дворец, который показался мне громадным нагромождением построек, убегавших назад от края мыса, чтобы захватить часть плато довольно внушительных размеров.
С тыльной стороны здания почва резко обрывалась небольшим откосом, который затем полого спускался до уровня основного плато, и в этом месте прямо из камня вырастала стена дворца.
Ближе к вершине строения я различила несколько окон и ряд витиеватых арок, обращенных к деревне, но во всем остальном, за исключением, пожалуй, лишь маленьких, размерами не более вентиляционных отверстий, стена оставалась совершенно монолитной, ровной и белеющей в лучах солнца. Над стеной в дальней части дворца высились кроны довольно крупных деревьев. Снаружи, вытягиваясь к основанию гор, которые разделяли ущелье Адониса и его притока, простиралось открытое и пустынное каменистое плато, чем-то походившее на заваленную иссохшими костями долину.
У меня сложилось впечатление, что добраться до дворца можно было лишь по каменистой тропе, тянувшейся вдоль берега притока.
– У самого основания придется перейти речку, - пояснил Хамид.– Там мелководье и есть брод, но весной, как вы понимаете, когда идут дожди, вода быстро прибывает, река становится очень глубокой и стремительной. Впрочем, сегодня все должно быть нормально. Вам действительно хочется туда пойти? Ну, тогда и я с вами - дорогу покажу.
Мне как-то не показалось, что там можно легко заблудиться. Я отчетливо различала тропинку у основания холма, и - вообще-то я очень дальнозоркая со своего места смогла даже разглядеть брод. Когда-то там, похоже, располагался каменный мост, поскольку и сейчас отчетливо просматривались его развалившиеся опоры. Да и остальная часть пути по тропинке к самому дворцу также не вызывала у меня особых сомнений.