Горелом
Шрифт:
Вот тут с ней спорить не стали. Незаметно подкравшееся утро выстудило воздух и звуки разносились далеко, усиливаясь в несколько раз. Скрытый за шпилями город словно наигрывал на каменных струнах башен, рождая смутный, но угрожающий гул. В карканье ворон вклинивался вой пожарных машин.
— У меня есть телефон, — Амилия даже вытащила его в качестве доказательств, вызвав гримасу у Яна и презрительное фырканье Евы.
— С встроенным телепортом? Чтобы мы вмиг очутились здесь после твоего звонка?
— Рекомендую в случае чего швырять прицельно в глаз, —
Амилия величественно проигнорировала натужные остроты:
— Это для того, чтобы вы не волновались напрасно.
— А если связи не будет? Ты же знаешь, в Замке это постоянно случается.
— В Серебряной связь есть всегда. Это башня без магии
— Все равно придется искать другой путь. Здесь на окнах решетки, — выдвинул Ян последний, в прямом смысле железный, аргумент. Но его вдруг опровергла Ева, не устоявшая перед соблазном прихвастнуть.
— Делов-то…
Хорошо, что сигнализацию на окна башни поставить не догадались (да и к чему? разве что ворон пугать…). А еще хорошо, что якобы серебряные секиры на подставках на самом деле были давно заменены секирами из сплавов более дешевых, но и более прочных, чем мягкое серебро.
Ева деловито подсунула край топора в щель между ставнями, поднатужилась — под тонкой курткой взбугрились совсем не девичьи мускулы — засопела и… Дзинькнув, решетчатая створка покорно отошла. Полезно иметь в команде оборотня. Вот только мужское самолюбие страдает.
Ну, раз решетку сломали… Никому, кроме шалых спросонья птиц не было дело до двух пыхтящих, и сдавленно ругающихся фигурок, что заскользили по боку каменной башни, цепляясь за веревку с кое-как навязанными узлами. Ян спрыгнул первым, ступни обожгло болью. Ева едва не сверзилась ему на голову.
— Мог бы и поддержать нежную девушку…
— Которая решетки гнет? Или которая укусить норовит? Единственная в нашей компании нежная девушка осталась наверху.
— Все-таки ты — хам. А она — смелая девочка.
Тут Ян не стал возражать, двинувшись в просвет между тушами каменных свечек. Клочья тумана вихрились над землей, придавая окружающему обманчивую зыбкость и необязательность.
— Она мне все больше нравится, — Ева шла следом, зябко поеживаясь и разминая натертые руки. — А ты все меньше.
— Даже не стану спрашивать почему.
— Потому, что оставил ее там одну.
От неожиданности Ян споткнулся и воскликнул с искренним негодованием:
— Да ты же сама ей поддакивала и согласилась, что так будет для нее безопаснее!
Ева ехидно прищурилась:
— Вот поэтому ты мне и не нравишься. Еще неделю назад ты бы не стал оправдываться. Хмыкнул бы надменно и отвечать мне не стал.
— Не сбивай меня с толку. Я занят спасением города. Это накладывает отпечаток… э-э, благородства. — На самом деле замечание Ева сильно укололо его и болтовней он попытался скрыть несвойственное себе замешательство. Как недавно, в Замке, хотелось немедленно
— С тебя отпечатки таких эфемерных вещей, как благородство, соскальзывают, быстрее, чем с выдры — вода. А спасаешь ты не город, а свою шкуру.
Ян надменно хмыкнул и не ответил ей.
Протискиваясь между стенами, или огибая обросшие мхом фундаменты, они выбирались с территории Замка, как мыши из захламленной мастерской архитектора.
— Шумно, вроде?
— На площади празднуют.
— По-твоему, там весело?
Гул, доносившийся от площади, разбивался многократно о стены, пронизывал башни насквозь через открытые окна и бойницы, дробился и наслаивался. Тут и смех может обратиться плачем…
И вдруг из-за угла выскочил некто. Неловко прихрамывая, прыгнул на зубцы фундамента разрушенной Пестрой башни, и оттуда метнулся прочь, растворившись во тьме. Почти сразу же из-за того же угла вылетел второй. А третий напал на Яна с Евой. Они так засмотрелись на убегающих, что сориентировались не сразу. Хорошо, хоть у Евы реакция оборотня. Она глухо рыкнула, и живо вцепилась в нападавшего. Ян, оглушенный первым ударом, слегка запоздал и спохватился, лишь получив увесистую оплеуху холодной рукой, словно резиновой дубинкой.
Вымр! Ругнувшись, Ян атаковал тварь, сбив с ног и прыгнув сверху. А потом примчались егеря. Увлеченные схваткой, Ян и Ева пропустили миг их появления.
— Держи!
— Этого, что выше…
— Смотри, ускользает, падла…
Яна рвануло в строну, прижало к стене и… Холодное, колючие острие впилось куда-то под ребра и тут же исчезло.
— Тьфу! — взъерошенный, потный и разгоряченный егерь вгляделся в его лицо и отпустил захват. — Хмельн! Да что же ты тут шастаешь в такую рань… Мы же и тебя… То есть вас, могли заодно с вымрами!..
Его напарник тоже разжал руки. Быстро, словно обжегшись. Ян недовольно поправил сбившуюся куртку.
— А вы предупреждайте о внеплановых охотах.
— У нас теперь каждую ночь внеплановая охота, — зло буркнул егерь, как-то искоса, но излишне пристально рассматривая Яна.
Света было мало, так что узнали они друг друга отнюдь не по физиономиям. Это был тот самый егерь, по имени Дан, что подарил Яну кинжал. Еву, с которой пытались сладить трое других егерей, тоже отпустили. И она, гневно фырча и отряхиваясь, приблизилась. А вымра прижали к земле, будто прикололи длинными серебряными пиками, которых Ян раньше в арсенале егерей не замечал. Вымр слабо подергивал конечностями, сипел и распадаться не собирался.
— Такая дрянь… — перехватив Янов взгляд, сообщил угрюмо Дан. — Будто с цепи сорвались. Каждую ночь десятками отлавливаем, а их все больше. Страшно подумать, что будет во время Равнодня.
— Мэр не думал отменить?
— Слишком поздно, — тоскливо проговорил Дан. — Говорят, что отменять что-то слишком поздно. В городе уже слишком много приезжих, никому дома не сидится… Вот чует мое сердце, что эти твари тоже ждут ночи.
Какие там ходили слухи? Что напастью, свалившейся на город, будут вымры?