Горицвет. лесной роман. Часть 2

Долевская Яна

– Что?
– Жекки недоуменно уставилась на его, обведенное бронзой, смеющееся лицо.

– Ужин, на котором есть будем не мы, а нас. Как это было когда-то замечательно сказано, правда?

"Что сказано, когда?" - проносилось в голове Жекки. О чем он говорит, и как он может вообще что-то говорить, когда у нее зуб на зуб не попадает от леденящего безумного страха?

– И похоже, приглашение на этот ужин нам выдал ваш бесценный супруг, - издевательски спокойно заключил Грег.

– Грег, - возмутилась Жекки, - что вы себе позволяете? - Ей даже показалось, что ее страх смирился перед лицом такого неслыханного нахальства.

– Не бойтесь, - весело повторил Грег, - я не допущу, чтоб мы закончили свои дни в волчьих

желудках. По-моему, это было бы верхом неприличия, а дурной тон в смерти не менее отвратителен, чем в жизни. Впрочем, охотно допускаю, что, в отличие от меня, вы, моя дорогая, могли бы стать кое для кого весьма лакомым кусочком.

– Да что вы несете, в самом деле?
– снова огрызнулась Жекки, к своему удивлению чувствуя, как лихорадочные спазмы страха, сотрясавшие ее последние несколько минут, слабеют под напором его издевок.

– Обойдемся без сцен, - отрезал Грег, быстро срывая шарф, обмотанный вокруг шеи. И, полуобернувшись к Жекки, добавил: - Отложим до лучших времен. Мы опередили их совсем не на много. А я, как назло, не взял с собой револьвер. Так что, надо поторапливаться. Там у вас в ногах, в правом углу должна быть большая жестянка. Живо давайте ее сюда.

Жекки на секунду остолбенела - он никогда не разговаривал с ней таким повелительным тоном, в котором при всем том проскальзывали издевательски колкие нотки. В любых других обстоятельствах она посчитала бы подобное обращение оскорбительным и обязательно подыскала бы верный способ унять нахала, но сейчас было не до того. Одолев замешательство, она уже сползла вниз с сиденья, отыскивая под ним закатившуюся жестянку, как что-то тяжелое с силой ударилось в правый бок автомобиля. Жекки приподняла голову и увидела, как над ней взметнулась знакомая узкая тень. Грег, вставший в полный рост, мощным боксерским ударом откинул от себя взвизгнувшего и перекувырнувшегося через голову зверя. Одновременно с противоположного борта наскакивал уже другой разъяренный волк с свирепо оскаленной, черной пастью. Мгновенно развернувшись, Грег, вооружившийся какой-то увесистой железякой, вероятно, гаечным ключом, опрокинул волка, и тот, издав пронзительный вопль, рухнул в забортную тьму.

– Что вы там возитесь, черт возьми!
– гаркнул Грег, оборачивая на Жекки лицо, ощеренное, как ей показалось, тем же свирепым оскалом, что и морды нападавших волков.
– Где банка?

Жекки молча перевалила на его сиденье довольно увесистую жестянку с булькающей жидкостью. По запаху можно было догадаться, что в банке бензин. Но Грег не успел предпринять ничего из задуманного, потому что прямо над его головой, перескочив через кузов машины, прошла зловещая тень. Грег снова вытянулся с зажатой в руке железкой и, не глядя на Жекки, крикнул:

– Откройте ее и смочите шарф!

Жекки, сидевшая на полу, не смея высунуть нос над краем кузова, приблизилась к спинке водительского сиденья и, нащупав в темноте поверх мягкой обивки стальной холод, начала дрожащими пальцами откручивать винтовую крышку.

В борт машины снова ударилось что-то грузное, после чего послышался царапающий скрежет когтей. Боковое зрение Жекки помимо ее желания успевало отметить черные промельки теней, резко отточенные выпады рук Грега, а слух улавливал его прерывающееся хриплое дыхание, волчьи взвизги и перемежавшееся с ними угрюмое яростное рычание. Вскоре ей удалось, приложив к откупоренному отверстию в банке смятый комком шарф, пропитать его остро пахнущей жидкостью. Жекки уже поняла, что задумал Грег, и что осуществить часть задуманного придется ей самой, поскольку отвлечение Грега на постороннюю работу могло бы привести к непредсказуемым последствиям.

Жекки пошарила руками по прорезиненной поверхности пола, стараясь отыскать что-нибудь длинное, напоминающее палку. На ее счастье между передними сиденьями она нащупала деревянную округлую ручку, в которой признала черенок маленькой лопаты. Ничего лучшего не

находилось, а затягивать с поисками было себе дороже. Не долго думая, она притянула лопату и начала так скоро, как только позволяли ее трясущиеся руки, наматывать прокеросиненный шарф на деревянную ручку.

Когда она чуть приподнялась над сиденьем, вытягивая перед собой почти готовое оружие, то в глаза ей бросилась широкая спина Грега, совсем недавно лоснившаяся шоколадным великолепием кожаной куртки, а теперь болтавшаяся рваными коричневыми лохмотьями, между которыми отсвечивали белые прорехи рубашки, а кое-где и пятна голого тела.

– Грег, - жалобно позвала Жекки.

Он пригнулся, пропуская над собой перелетающего через автомобиль огромного волка, и ничуть не отвлекаясь на зов, молча выбросил из кармана спичечную коробку. Жекки нашла ее на своем сиденье. Через мгновенье она уже держала в руках багрово пылающий факел. Грег тотчас выхватил его, грозно и широко взмахнув им перед мордой вовремя отпрыгнувшего зверя. Факел протяжно загудел, разрезая в движении густые скопления мрака и отбрасывая на высокую фигуру Грега в обвисших кожаных лохмотьях, полыхающие багровой медью, огненные блики. Только сейчас, объятые блуждающими вспышками пламени, из черных потемок, окутавших автомобиль, со всей отчетливостью выступили около десятка звериных фигур, опасливо озирающихся на огонь и медленно, поджимая лапы, обходящих кругами машину. Жекки оцепенела, ужаснувшись увиденным.

– Рвите шаль, - громко выкрикнул Грег, выхватывая из темноты скомканную фигурку Жекки, - мой шарф скоро сгорит!

Жекки поспешно, кое-как справляясь с лихорадкой во всем теле и, особенно, в заледеневших, как у покойницы, пальцах, стянула с головы шаль, и принялась разрывать ее. Но плотная ткань не поддавалась. Тогда Жекки врезалась в нее зубами. С невероятным усилием ей удалось надорвать упругое полотно.

Спустя минуту она уже прижимала смятый кусок шали к отверстию в банке. Острый запах бензина въелся в воздух. Пламенеющие отсветы проносились то справа, то слева, и в их молниевидных свечениях Жекки зорко различала рычащие в бессильной злобе отступающие вспять скопления волков, рваную спину Грега, рыхлый кустарник перед капотом машины, и по правую сторону от обочины широко расстилающийся неподвижный ночной простор. В осветленной, слабо синеющей дали четко вырисовывался покатый склон холма.

Вглядевшись в его ровно очерченный контур и выделив в клубах нависшей над ним синевы знакомые очерки двух близко растущих берез, Жекки узнала это место. Оказывается, беда застала их у дальней оконечности Волчьего Лога, там, где его склоны уже почти не выдавались над плоским рельефом, и только один протяжный выступ холма заявлял о принадлежности последнему, замирающему отрогу возвышенности. Глубокая чернильная тьма над холмом, посыпанная крупно-соленым серебром звезд, заметно бледнела, касаясь его вершины. Там, высоко, под спудом легкого наплыва из разрозненных облачков светилось мутное голубое сиянье - полуприкрытая мглой луна. Возле нее, чуть ниже слюдяного наплыва, пробиваясь сквозь облачный покров, вздрагивали острыми иглами две белые мерцающие звезды, словно вставшие на стражу лунного покоя.

Ровный матовый свет проливался оттуда на мягкие отлогости холма, выделяя их из мрака. Жекки даже почудилось, что на самой возвышенности, опутанной голубоватой дымкой, происходит какое-то движение, словно бы кто-то живой проник сквозь мутную пелену и встал под прямой поток лунного марева. Но слабый ветер, повеяв холодом, надвинул плотнее облака, и матовое свечение почти погасло. И тут же гулкий, далеко разносимый в ночной пустоте, пронзительный волчий вой заставил Жекки содрогнуться. Бордовые колебания факела между тем стали заметно реже и глуше. Пламя его угасало, а отодвинутые в темноту скопления волков, будто бы услышав властный призыв вожака, сдвинулись со своих мест и один за другим стали подбираться к автомобильным пленникам.