Горная хижина
Шрифт:
(203)
В поучениях Микава-но нюдо [52] сказано: "Если даже сердце твое тому противится, должно хотя бы против собственной воли научиться верить". Вспомнив сей завет, сложил я:
О сердце, узнай! Пускай ты поверить не в силах, Но в множестве слов Должны же найтись слова, Что к вере тебя приневолят.(204)
Глупому сердцу, Вот кому всю свою жизнь Ты слепо вверялся, Но настигнет последняя мысль: "Так что ж теперь будет со мной?"52
Ст. 203. Микава-но нюдо.~
(205)
Из судилища князя Эмма [53] адский страж уводит грешника туда, где в направлении Пса и Вепря виднеется пылающее пламя. "Что это за огонь?" вопрошает грешник. "Это адское пламя, куда ты будешь ввергнут", — ответствует страж, и грешник в ужасе трепещет и печалится. Так повествовал о сем в своих проповедях Тюин-содзу [54]
Осужденный спросил: "Зачем во тьме преисподней Пылает костер?" "В это пламя земных грехов И тебя, как хворост, подбросят".53
Ст. 205. Эмма. — См. предисловие, ******…в направлении Пса и Вепря… — Пес и Вепрь — циклические Знаки, служащие для обозначения времени и сторон света: здесь северо-западное направление.
54
Тюин-содзу- Неизвестно, о ком идет речь; содзу — буддийский священнослужитель высокого ранга.
(206)
Его влекут на казнь. Не сбросить на пути тугие путы, Веревкой стянут он. Подумать только — страх берет! Ручные кандалы, канга [55] на шее…(207)
Так адский страж приводит грешника к вратам исподней. И пока их не отворят, демон, отложив в сторону железный бич, терзает ученика острыми когтями укоризны: "Ведь лишь вчера, лишь сегодня вышел ты из этого ада. А когда покидал его, многократно наставляли тебя, чтоб ты вновь сюда не возвращался.
55
Ст. 206. Канга — род деревянной колодки.
Но ты опять через самое малое время возвратился в геенну. И не по вине других людей. Нет, тебя вновь ввергло в бездну твое собственное неразумное сердце. Не укоряй же никого, кроме себя".
Из диких глаз демона льются слезы. Адские ворота отворяются с шумом, более оглушительным, чем грохот ста тысяч громовых ударов
Укажут грешнику. "Вот здесь!" И он услышит страшный грохот! Отверзлись адовы врата. Какой его охватит ужас! Как, верно, вострепещет он!(208)
И вот из зияющего жерла раскрытых адских ворот вырвется вихрь свирепого огня и настигнет грешника, с диким воем, — нет слов, чтобы описать это зрелище!
Весь охваченный пламенем, грешник внидет в геенну. Врата закрывают наглухо крепким затвором. Адский страж идет в обратный путь, уныло повесив голову, он полон жалости, что вовсе не вяжется с его грозным обликом. И не успеет грешник возопить:
"О, горе! Когда же я выйду отсюда?" — как его начинают терзать лютыми муками. Остается только взывать о помощи к бодхисаттве преисподней. Лишь его божественное милосердие способно проникнуть в сердцевину пламени, подобно утреннему рассвету, чтобы посетить и утешить страждущего.
Бодхисаттва преисподней [56] — так именуют Дзидзо
Раздвинув пламя, Бодхисаттва приходит утешить. О, если бы сердце Могло до конца постичь: Сострадание — высшая радость!(209)
Э! Духом не падай! Ведь если блеснет милосердие Небесным рассветом, Ужель ускользнуть невозможно Из самой кромешной тьмы?(210)
Но если заслуги нет, Чтобы могла тебя выкупить От неизбывных мук, Снова, уловленный пламенем, Ты возвратишься в геенну.56
Ст. 208. Бодхисаттва
(211)
Лениво, бездумно Ты призывал имя Будды, Но эта заслуга Спасет тебя от страданий На самом дне преисподней.(212)
Растают муки, Как исчезает ледок Под утренним солнцем. Знает шесть кругов бытия [57] Это рассветное небо.(213)
По всей стране воины встают на брань, и нет такого места, будь то на западе или востоке, на севере или юге, где не шли бы сражения. Страшно слышать, какое множество людей погибает! Даже не верится, что это правда. Увы! Из-за чего же возгорелась распря? Бедственные времена! — помыслил я
57
Ст. 212. Знает шесть кругов бытия… — или дорог бытия. Душа в круговороте жизни и смерти странствует по шести дорогам: три из них хорошие, а три дурные. Душа может переселиться в человека, в демона (асура), подняться на небеса. Или же ей грозит страшная дорога вниз. За свои грехи она может попасть в ад, воплотиться в животное или в "голодного черта". На упомянутом свитке XII в. изображены грешные души, терзаемые голодом. Это, по сути дела, страшные картины действительности, с необычайной силой, выразительно и реально изображенные художником.
(214)
Ныне одни лишь воины толпами движутся в запредельную страну мертвых через Сидэ-но яма. Им незачем страшиться горных разбойников. Великое утешение, случись это в нашем мире! Довелось мне слышать, как воины переправляются через реку на плоту из боевых коней, — кажется, то было в битве на реке Удзи. Вспомнив это, сложил я:
Как разлилась широко Река в горах Сидэ-но яма. Там воины тонули, И даже плот из боевых коней [58] Их донести до берега не мог.(215)
Однажды во дворце принцессы Дзесанмон-ин [59] молодые придворные беседовали с госпожой Хеэ-но цубонэ. "Ныне всех занимают лишь вести с полей битвы, о поэзии и думать позабыли", — сетовала она. И вот в лунную ночь на поэтическом сборище стали слагать танка и низать рэнга строфу за строфой. Когда же в рэнга были помянуты воины, она в свою очередь сложила двустишие:
58
Ст. 214. Плот из боевых коней. — Коней при переправе связывали вместе, воины брались за руки и так переправлялись вместе, поддерживая более слабых. Подобные эпизоды встречались в народном героическом эпосе. Сайге в своих стихах о войне близок к народным певцам того времени.
59
Ст. 215. Однажды во дворце принцессы Дзесанмон-ин… — Эта принцесса была дочерью государя Тоба. Ее придворная дама Хеэ-но цубонэ была талантливой поэтессой и обменивалась стихами с Сайге. Во время того эпизода, о котором повествует Сайге, ему было шестьдесят семь лет, поэтесса была несколько старше. Когда на поэтическом собрании сочиняли рэнга (см. предисловие, **), Хеэ-но цубонэ создала строфу о войне. Тема была неканоническая, и никто из поэтов не мог придумать продолжение. Завершить танка мог лишь один Сайге. Конечно, читать ее можно и в обратном порядке, то есть сначала трехстишие, лишь тогда получится танка, обычная по своей форме.
(216)
Ко мне в Исэ пришли люди из столицы и поведали:
"Вот какую строфу сочинила Хеэ-но цубонэ. Но тут все умолкли, никто не мог далее продолжить рэнга".
Услышав это, я добавил к ней такую строфу:
Сердце в себе умертвил. Подружилась рука с "ледяным клинком" [60] . Или он — единственный свет?60
"Ледяной клинок" — особым образом закаленная сталь. Серповидный месяц холодно освещает ужасное зрелище. Чтобы убивать людей, надо сначала умертвить собственное сердце. Блеск меча, зажатого в руке, для воина — единственный свет.