Горная хижина

Сайгё

(175)

Отправляясь паломником в дальние края, я сказал людям, огорченным разлукой со мной:

Обещаю, друзья! День свидания назову, Чтоб утешить вас, Но когда ворочусь опять, Я, по правде, не знаю…

(176)

Когда глубоко уйду В печальные воспоминанья, Еще прибавит тоски Этот уныло гудящий Колокол на закате.

(177)

Удрученный горем Так слезы льет человек… О, цветущая вишня, Чуть холодом ветер пронзит, Посыплются лепестки.

(178)

В бытность мою в Сага там слагали стихи о детских забавах

Мальчик

где-то вблизи В соломенную свистульку Для забавы подул. Вспугнута, вдруг прервалась Летнего дня дремота.

(179)

Бамбукового конька, Палочку оседлать бы Я и теперь готов, Только придут на память Детские игры мои.

(180)

Как в детстве бывало, В прятки вновь поиграть Мне так захотелось, Когда в укромном углу Я отдохнуть прилег.

(181)

Мальчик согнул тростинку, Маленький лук натянул Для "воробьиной охоты". Как надеть он хотел бы "Воронью шапку" [43] стрелка!

(182)

Так и тянет меня Поиграть вместе с ними Во дворе песком. Но увы! Я — взрослый, Нет мне места в игре.

(183)

На закате солнца Колокол громко загудел, Но в горном храме Все еще хором читают книгу… Как прекрасны детские голоса!

43

Ст. 181. "Воронья шапка" стрелка — церемониальная шапка стрелка треугольной формы из черного шелка или бумаги, надевалась на лоб.

(184)

С теми, кого любил, Мог я шутить беспечно. Давно прошедшие дни. Каким еще было юным В то время сердце мое!

(185)

Вот кремушек брошен, Одно мгновенье летит Упал на землю. С такой быстротой Проносятся солнца и луны.

(186)

Взирая на картины, изображающие ад [44]

Взглянешь — ужас берет! Но как-то стерпеть придется, О сердце мое! Ведь есть на свете грехи, Такой достойные кары.

44

Ст. 186. Взирая на картины, изображающие ад. — Во времена Сайге славились картины, изображающие ад, на стене храма Теракудзи в Киото. Эти картины, созданные художником Косэ Хиротака, не сохранились. Однако до наших времен дошел свиток XII в., где изображены ужасы буддийского ада.

(187)

Увы нам, увы! На эти жестокие муки Гляжу, гляжу… Зачем мы даем себя, люди, Мирским соблазнам увлечь?

(188)

Не в силах прогнать Сумятицу мыслей тревожных О близком конце, В нашем мгновенном мире Блуждаем мы… О, быстротечность!

(189)

Редких счастливцев удел. [45] Прияв человеческий образ, Выплыли вверх наконец. Но опыт не впрок… Все люди В бездну вновь погрузятся.

45

Ст. 189. Редких счастливцев удел. — Согласно буддийскому учению, нелегко стать человеком в цепи перевоплощений. Этот счастливый удел достается немногим существам; человек может достичь нирваны, низшим существам это не дано.

(190)

Меч при жизни любил… Гонят теперь взбираться По веткам Древа мечей. Заграды рогатые копья [46] , Щетинясь, впиваются в грудь.

(191)

Клинком

закаленным Меча с когтями железными [47] , Не зная пощады, Тело разрубят наискось, Кромсают… Какая скорбь!

(192)

Тяжелые скалы Там громоздят горой В сто сажен, тысячу сажен, И в щебень дробят… За что Такое грозит наказанье?

46

Ст. 190. Заграды рогатые копья… — Копья в виде двузубца или трезубца выставлялись вперед для заграждения против наступающего врага.

47

Ст. 191. Меч с когтями железными… — род средневекового оружия.

(193)

Область ада, где, "набросив веревку с черной тушью" [48] , рубят, как дерева

Души грешников — Теперь на горе Сидэ Лесные заросли. Тяжелый топор дровосека Рубит стволы в щепу.

(194)

Единое тело На много частей изломает. Развеет ветер… В аду костром пламенеть Увы! Печальная участь!

(195)

Но вот что страшней всего: Вырвут язык из гортани… Какая лютая казнь! О самом своем сокровенном Хотеть — и не мочь говорить.

48

Ст. 193. Область ада, где, "набросив веревку с черной тушью…" — такой веревкой помечали деревья, назначенные на сруб. Гора Сидэ — гора смерти (см. предисловие, ****).

(196)

Область, где в черном пламени страждут мужчины и женщины

Невиданной силы Там черное пламя пылает. Адское пекло! За все нечистые мысли Вот оно — воздаянье.

(197)

На части рассекут. Но мало этого. Готовят Расплавленную медь. Вольют ее в глубины сердца, Омоют страждущую плоть.

(198)

В прах, в мельчайшую пыль Превратили… Конец бы, казалось, Но нет! Из небытия Для новых мук воскрешают… Воскреснуть! Ужасное слово.

(199)

О, горе! Родная мать, Вспоившая некогда грудью, Забыта даже она. Все думы лишь об одном! О собственных страшных муках.

(200)

Куда мой отец Сокрылся после кончины, Не ведаю даже я, Хоть, верно, мы задыхаемся В одном и том же огне.

(201)

Слышал я, что если случится пробудить в себе "истинное сердце" [49] , то даже в пламени Вечного ада Аби [50] возможно просветление

49

Ст. 201. "Истинное сердце". — См. предисловие, ***.

50

Вечный ад Аби — См. предисловие, *******.

Пускай без роздыху Терзают лютые муки В самом яром пламени, Разбуди в себе сердце свое, И придет наконец озаренье.

(202)

Если ввериться сияющему лику будды Амида [51] , что озаряет глубины преисподней, не отвращаясь от созданий, вверженных туда за тягчайшие грехи, тогда и кипящее зелье в адских котлах превратится в чистый и прохладный пруд, где распустятся лотосы

Свыше свет воссияет, И даже котел, кипящий в аду С неослабным жаром, Станет вдруг прохладным прудом, Где раскроется чистый лотос.

51

Ст. 202. Если ввериться сияющему лику будды Амида… — См. предисловие, *.