Город Берколадо
Шрифт:
– Всё, на сегодня закончили.
Лиз прошествовала в сторону балдахина, по пути разминая затёкшую шею, быстро оделась и вышла обратно. Как всегда после позирования, дом художника утрачивал для неё частичку своей загадочности и волшебства, колонны казались обычными – серыми и сильно потёртыми, холсты, рамы и кисти – просто небрежно разбросанным мусором, так будет до следующего раза. В темноте раздался голос Шикрама:
– Ты попьёшь со мной чай, ласточка?
– Нет, сегодня не получиться, у меня через час полёт на дирижабле – Лиз постаралась добавить сожаления в голос, но вредный старик всё равно обиделся, он возился и пыхтел дольше обычного. Она подошла, чтобы попрощаться с ним, но на удивление
На первом этаже всё пространство над входной дверью занимал большой витраж, через который струились солнечные лучи – это было единственное светлое место в доме. Старик чертыхался и прикрывал слезившиеся глаза рукой:
– Здесь слишком ярко, этот проклятый витраж я сам сделал, а теперь не могу даже глаз на него поднять.
Лиз с жалостью посмотрела на его сгорбленную фигуру, на морщинистое как запечённое яблоко лицо под которым тянулась белая увешанная бурдюками свисающей кожи шея, на его неестественно вывернутые, подагрические ноги. Во всём облике только широкие плечи и грудь, да редкие страсти в поблёкших глазах напоминали о других, более радостных временах, являясь в этом теле последними якорями, удерживающими его от окончательного угасания. Откуда-то из-за пазухи Шикрам извлёк платок, осторожно промокнул глаза, затем попытался спрятать его обратно, но не смог попасть в нужный карман, скомкал и зло отшвырнул его прочь. Лиз осторожно положила ладонь на руку художника, чуть пожав её. Внезапно Шикрам резко повернулся, перехватил её кисть одной, потом другой рукой, с силой сжал запястье. Он притянул девушку к себе и взбудоражено заговорил:
– Ты пришла в этот дом семь лет назад, я позвал тебя, помнишь? Ты слышала о моих работах, интересовалась живописью, и с радостью стала заходить. Я помню, когда тебя встретил в первый раз, ты сидела на берегу, здесь неподалёку и читала, кажется «Атаку на город» – довольно занудная книжка для такой молодой девчонки, не правда ли?! Стояла весна, как сейчас, но было ещё довольно прохладно в тот вечер и мне стало любопытно. Я писал пейзаж – так больше баловался, чтобы скоротать вечер… Любопытно, что же за девчонка, которая читает «Атаку на город» в заброшенном парке? Ты склонилась над книгой, твои волосы красиво падали вниз…Да, и совершенно по-детски шевелила губами. Я разволновался и долго стоял в стороне. Потом подошёл, ты помнишь?
Лиз ошарашено на него смотрела. Она в точности сохранила в голове обстоятельства их первой встречи, но за все её визиты, старик ни разу об этом не говорил. Он немного отдышался, но по-прежнему сумбурно продолжил:
– Лиз, ласточка, ты даже не представляешь, какой жгучий интерес может вызвать у старого художника молодая девчонка с тёмными волосами в одиночестве читающая вечером в заброшенном парке! Я понял, что должен непременно тебя изобразить, как видишь – мой план удался! – в его голосе промелькнули торжествующие нотки.
– Мы стали добрыми друзьями, такими, какими могут стать красивая девушка и слабый старик на излёте жизни.
– Шикрам… я, – он приложил палец к её губам, требуя тишины.
– Ты стала мне позировать, и это были мои лучшие работы! Ты даже согласилась на наше условие – он качнул головой в сторону мастерской. – Я только перед тобой раскрыл эту тайну.
Лиз подумала:
– Значит, остальные натурщицы не знают о слуге.
От волнения старик задыхался и едва мог говорить.
– За все последние годы твои редкие визиты в мой дом были единственным событием, которое
Шикрам никогда не показывал эту работу, мало того, Лиз всего один раз, да и то несколько лет назад упоминала о своём диковинном увлечении.
– Но как же правдоподобно! – Лиз залюбовалась на рисунок. – Можно мне взять его с собой? – спросила она.
–Нет, – не раздумывая ответил Шикрам, он резко скатал в трубку холст и вернул его в каморку.
– Тогда зачем вы мне его показали? – недоумевала Лиз – И что значит ваша тирада?
– Ты спрашиваешь ласточка, что значит моя тирада? – старик глубоко вздохнул, было видно, что он очень утомлён.
– Это значит, что ты нужна мне Лиз! Мне нужно, чтобы ты пусть редко, но заходила сюда! Мне нужно писать тебя, писать твоё обнажённое тело! Пускай мои слова прозвучат эгоистично, но это поддерживает мою жизнь, а я ещё очень хочу писать картины и я хочу закончить нашу с тобой работу!
Лиз непонимающе развела руками:
– Но Шикрам, я не собираюсь бросать вас, мне тоже любопытно посмотреть на результат.
– Ей любопытно! – с досадой выпалил он, слова смешались с кашлем и прозвучали как собачий лай. Он протёр рот рукавом и уже спокойнее повторил:
– Ей любопытно.
Лиз заглянула ему в глаза и твёрдо спросила:
– Шикрам, что стряслось?
Старик провёл пальцами по её щеке, затем дотронулся до плеча. В его глазах одновременно промелькнули забота и вожделение.
– Лиз, мы никогда не обсуждали твою личную жизнь…– он помялся – Твои интересы, увлечения – мне всё это было жутко любопытно узнать, хоть чуть-чуть посмотреть … Однако я понимал, что вряд ли имел на это право! Конечно, я мог бы давать тебе советы, всё-таки я прожил длинную жизнь. Не знаю, как ты отнесёшься, к тому, что я сейчас скажу…
На несколько секунд воцарилась, прерываемая только сопением художника, тишина.
– Я тебе расскажу, ласточка, надеюсь, ты правильно поймёшь.
Лиз видела, что старик колебался, первоначальный запал у него прошёл и теперь он мялся в нерешительности. Наконец, он овладел собой:
– В общем, я немного шпионил за тобой!
– Шпионили за мной! – Лиз пронзила его взглядом.
На его шеи под складками кожи судорожно двигался кадык, вызывая нервную рябь на всей нижней части лица.
– Но зачем? Шикрам? Вы могли просто спросить у меня то, что вас интересует! Или вы думаете, что девушка, которая не стыдиться обнажаться перед вами и вашим слугой примется скрытничать? И как это вам удавалось, ведь вы же почти не выходите из дома?
– Лиз, ласточка, мне понятно твоё негодование ….
Тут он отвернулся и сильно закашлялся, когда приступ прошёл, его глаза сузились до маленьких щёлочек и были краснее, чем обычно.
– Проклятый свет – прокряхтел он. – Лиз давай пройдём в комнаты, и я всё спокойно тебе объясню.