Город Берколадо
Шрифт:
– А если откровенно, то даже Масна уже выражает крайнюю обеспокоенность вашими выступлениями на дебатах. Он ещё пока старается соблюдать хотя бы видимость своей равноудалённости, но с каждым днём старику всё сложнее удаётся абстрагироваться от растущего на него давления. И вот когда Масна окончательно придёт к выводу, что тресты правы, и пора приструнить Университет, тогда Арди, у них развяжутся руки.
– А при чём здесь Масна ? Конкретно его мы особо не задевали. Он просто уставший, недалёкий, старый лгун.
– Ай,яй,яй, – Хорт пощёлкал языком, хлопнул Арда по плечу и отнял руку. Затем не спеша допил свою порцию пива, причмокнул, промокнув губы бумажной салфеткой:
– Такой умник, любящий рассуждать о высоких материях
Он постучал пальцем по лбу, и с издевательством бросил, нагло выпятив красные губы, на которых всё ещё блестела пивная влага:
– Неужели твой знаменитый ум годиться только на то, чтобы красоваться перед самовлюблёнными, длинноногими девками?
Ард был уязвлён развязным тоном приятеля, и его насторожило, что он второй раз упомянул Лиз, но гордость не позволила ему одёрнуть Хорта.
А тот продолжал:
– Масна, этот недалёкий, старый лгун, всё ближе и ближе подпускает к себе людей из трестов, например Карраса, о котором ты должен был слышать. Крен политики мэра становится уж слишком очевидным, и тому ни мало способствуешь ты и твои коллеги из Университета. Говорят, что скоро следует ожидать громкого назначения. Возможно именно Каррас получит какой-нибудь пост.
Арду не удалось сохранить невозмутимое выражение лица, он был крайне встревожен этим сообщением, что, безусловно, не укрылось от внимательных поросячьих глазок Хорта, которые впились в него как наконечники осциллографа.
– Я вижу, мне удалось тебя приятно удивить? – он сделал акцент на предпоследнем слове.
– Неужели Масна допустил к себе такого человека как Каррас?
Вопрос Арда вызвал неожиданную реакцию собеседника. Его гортанный смех довольно не уместно раздался среди тихой атмосферы маленького кафе. Пожилая чета с недоумением оглянулась на них. Ард был сбит с толку, всегда выдержанный, застёгнутый на все пуговицы Хорт редко позволял себе бурные эмоции. Мышцы изуродованного лица мужчины напряглись, так, что белый шрам вспучился и стал ещё больше.
–Ты спрашиваешь, как мэра угораздило попасть под влияние Карраса? Любопытно, я тоже стал повторять фразы совсем как твоя подружка, – очередное упоминание Лиз, и небрежный тон Хорта, окончательно перечеркнули ожидания Арда о приятой, дружеской беседе. Он даже предположил, что Хорт возможно пьян, однако его цепкий, жёсткий взгляд говорил об обратном.
–Дело в том Арди, что Масне собственно некуда деваться. Назвать его самостоятельной фигурой язык не повернётся, вот ему и приходится ловчить. Странно, что ты этого не понимаешь.
– Но раньше людей подобных Каррасу не было в его окружении – горячо возразил Ард.
– Это не означает, что они не стремились туда попасть, просто сейчас тресты обрели необходимую силу и злость и решили, что пора действовать. Поэтому на твоём месте, я бы поостерёгся с таким остервенением истязать на дебатах уважаемую публику – Хорт с недовольным видом потёр лицо возле шрама. Было видно, что дальнейшее продолжение разговора ему неприятно.
– Университет не прекратит отстаивать свою позицию. Не важно, что там решили тресты, Каррас или сам Масна. Мы им не подчиняемся – уверенно ответил Ард.
Хорт кивнул, встал, достал несколько мелких купюр, небрежно бросил их рядом с осушённой кружкой, затем наклонился к Арду:
– Это большая сила, Арди! Прими во внимание, что в случае чего, ни я, ни твои дружки из Городского совета, не сможем помочь.
На прощание он хлопнул Арда по плечу и неспешно двинулся вдоль улицы. Через минуту он исчез за поворотом. Ард пытаясь сбросить оцепенение, тряхнул головой. Пустая кружка блестела на солнце остатками пивной влаги. За время их беседы пожилая пара незаметно ушла, а пышнотелая девушка, полулёжа на стуле, приняла совершенно немыслимую позу. Ард вспомнил о намерении позвать Хорта на сегодняшнее мероприятие и поспешно выбежал на улицу, в этот час там было малолюдно, фигура его приятеля белым пятном скользила
– Хорт! – белое пятно замерло и обернулось, Ард не мог видеть деталей – было уже довольно далеко, но он точно знал, что на солнце шрам на лице мужчины выделяется особенно сильно.
– Мы вечером решили устроить вечеринку на дирижабле, приходи к восьми на причал – приглашение звучало как жалкая попытка примирения. Хорт еле заметно качнул головой, надтреснутый, хриплый голос донёс:
– Я думаю не получиться, – он махнул рукой. – Привет длинноножке!
Кристина.
Она превратилась в мышь. Конечно, не в смысле физического состояния, хотя, изредка смотрясь в зеркало, Кристина напоминала себе именно грызуна, маленького серого грызуна, который боится каждого громкого звука и вынужден прислушиваться к каждому шороху и скрипу. Она даже стала меньше ростом, плечи ссутулились, большие серые глаза выражали только испуг, и ей было стыдно смотреть в отражение этих глаз. Кроме того, появилась дурная привычка при малейшей опасности втягивать голову в плечи, что выглядело для взрослой девушки в высшей степени отталкивающе. Кристина ненавидела себя за этот страх, однако не могла найти сил, чтобы побороть его. Потом она стала презирать себя, а потом ей стало всё равно. Если ты не можем победить обстоятельства, если страх больше и сильнее тебя, то какой смысл бороться? Ведь итог предрешен заранее. Кристина даже свыклась со страшной мыслью наличия у себя Хозяина. Да, она больше не имела той сказочной и очевидной привилегии доступной большинству людей – полновластно распоряжаться собственной жизнью. Уже довольно продолжительное время её судьба зависела от воли одного человека. Впрочем, под определение человек, его с трудом можно было подвести, хотя он ходил на двух ногах, у него были руки, голова и выглядел он и правда как человек, однако Кристина не признавала за ним права так называться. После того, как она испытала с его стороны чудовищные унижения, уничтожавшие в ней волю, характер и самоуважение, он стал напоминать ей гнусного вампира, упыря высасывающего из неё жизнь. Заглядывая вперёд, Кристина не могла знать, чем окончиться её падение, но одно ей виделось точно, даже превратившись в забитое, покорное существо – она не утратила жажду жизни, и именно это помогло ей вырваться из ада.
Она распахнула глаза. Как обычно под утро, терзающие ночью кошмары отступили, освободив место пустоте и отрешённости. Сегодня Кристина выпросила выходной и собиралась, как следует подготовиться к вечернему мероприятию, однако предстоящий полёт на дирижабле вселял в неё тревогу. Самого полёта она не страшилась, тот единственный раз, когда она, спасая жизнь, совершила путешествие на дирижабле, избавил её от страха подниматься в воздух, но Кристина сомневалась в верности своего решения принять приглашение Арда. Она была уверена в том, что будет выглядеть инородным телом, досадной помехой в этой, как ей казалось, веселой компании, совершенно беззаботных, живущих иной жизнью людей. Что могло быть общего между ними?
Кристина обнажённой подошла к зеркалу, которое висело над старомодным трюмо: внимательно рассмотрела своё отражение, как и всегда, первое, что она увидела – был деформированный нос. Небольшая горбинка выделялась на переносице неестественным препятствием. Девушка осторожно сжала её большим и указательным пальцами – едва ощутимый, ноющий электрический импульс пробежал от лица через всё тело и вернулся обратно. Кристина облегчённо вздохнула:
– Неплохо, раньше было намного больнее – девушка критически осмотрела себя, провела ладонью по лицу, взбила причёску – воображение тут же услужливо нарисовало шикарные, тяжёлые волосы Лиз. Кристина легла грудью на столешницу комода и максимально приблизила лицо к зеркалу, теперь она видела только глаза – глаза, которые не могли принадлежать молодой девушке.