Город и псы

Кравченко Михаил

Сергей мысленно представил себе, как машина сейчас остановится, и из неё, как из детской коробки с игрушками, словно оловянные солдатики, посыплются бронированные автоматчики в касках, которые уложат его лицом в грязный снег и замкнут на руках, за спиной, стальные наручники. «Беги негр, беги», – внутренне усмехнулся он, вспомнив название старой книги, и ноги сами собой, не дожидаясь команды из головы, повернули корпус тела в нужном направлении и потащили его за ближайший, выступающий угол здания, наращивая темп бега и, постепенно превращая его в настоящий, бешеный спурт.

Это длилось целых десять или пятнадцать долгих минут, пока он, наконец, не остановился, чтобы дать передышку измученным лёгким, и не посмотрел назад. Погони не было. Никто не мчался вдогонку

на полицейской служебке, визжащей тормозами на поворотах, и, с диким воем сирены вращающей проблесковый маячок. Никто не бежал следом, щёлкая затворами укороченных «калашей» и не кричал: «Стой, стрелять буду!» Всё было, на удивление, тихо. Он внимательно огляделся по сторонам: вокруг не было ни души, только, откуда-то из парящего тумана, проступали знакомые, громоздкие очертания промзоны, которая растянулась здесь почти на два десятка километров. «Куда теперь?» – мысленно спросил он себя, – домой нельзя, к Петровичу – тоже. К афганцам? Парни, конечно надёжные, даром, что им хорошо за пятьдесят, а то и больше… Но, у них, кроме меня, других дел по горло. К тому же, вычислить меня там очень просто: все мои армейские связи хорошо известны. Стоит лишь копнуть знакомых или военкомат.» Он шёл так ещё долгое время, не останавливаясь и, не сбавляя темпа, в совершенно неизвестном направлении. Мысли, обострённые чувством реальной опасности, работали чётко, как часы, ища выход из сложившейся ситуации. «Ритка!» – вдруг вспомнил он, – Ну, конечно же, Ритка! Её домашнего адреса никто из моих знакомых не знает, как, впрочем, и саму её тоже. Как мне это сразу в голову не пришло, ведь, всего-то неё ночевал. Вот дурак!» Действительно, в тот, злополучный день, после отстрела собак, он пересидел время на вокзале, а потом, изрядно приняв на грудь в ближайшей забегаловке, и, ничем, толком при этом не закусив, почти не помня себя, притащился к ней. Там, будучи не в силах ничего объяснить, он повалился на диван, который Рита даже не успела застелить, и так проспал весь вечер и всю ночь, почти до следующего полудня. За всё это время, никто к ним не приезжал, не приходил и не звонил. Ни тогда, ни после…

* * *

Рита встретила вечернего гостя почти буднично и по-обыденному просто, словно и не ждала никого. Не накрашенная, в наскоро наброшенном на плечи цветистом, ситцевом халатике и зашпиленным на затылке, русым хвостиком жидких волос, она внешне могла показаться обычной женой, с большим стажем семейной, многотрудной жизни, которая сейчас встречала своего загулявшего, непутёвого мужа. Но её глаза, не тронутые пеленой сна, таили следы какого-то внутреннего беспокойства, несмотря на, вечно блуждающую на губах улыбку. Она даже не ответила голосом на стук в дверь, не имевшую смотрового «глазка», которая одна только и выделялась своей деревянной фурнитурой среди металлических собратьев, и молча открыла её, после чего, торопливо отступила назад, пропуская в узкую прихожую своей «хрущёвки» внушительную фигуру гостя, и также, быстро и без лишних слов, закрыла за ним дверь. Но Ронин, невнятно пробормотав не то приветствие, не то извинение, нерешительно замер в тесном пространстве коридора, испытывая неловкость за своё нежданное вторжение. Рита только всплеснула руками и рассмеялась, глядя на его помятый и замызганный вид, со следами ржавой грязи, и каких-то пятен из семейства горюче-смазочных.

– Серёжка, ты где опять ползал?! – она удивлённо округлила свои насмешливые глаза.

– Ну, чего стоишь-то? Давай, заходи уже. Я что-нибудь соберу на стол, а ты посиди пока здесь. – Она ткнула пальцем в сторону дивана, на котором Сергей ещё совсем недавно проспал мертвецким сном почти двадцать часов, – но только, сначала сбрось весь этот хлам в ванной, помойся и одень халат. Он там с прошлого раза висит. – Всё это она выпалила с порога так непосредственно и просто, будь-то обращалась не к тому, кого видела четвёртый или пятый раз за двадцать лет, а к закадычному приятелю, который давно проторил к ней тропинку и не хотел с неё сходить.

Я уже посидел тут один раз, вернее, полежал, – усмехнулся

Сергей, намекая на своё недавнее присутствие здесь, – похоже, мой дух до сих пор не выветрился. – Он испытывал крайнюю неловкость и смущение. Но Ритка снисходительно махнула рукой и засмеялась. Её глаза, казалось, утратили следы прежней усталости и беспокойства, и теперь смеялись вместе с ней. В их лукавом прищуре светилась необъяснимая, потаённая радость.

– Рита, я не хочу есть, – серьёзным тоном произнёс Ронин, – и, кстати, пить тоже… – он посмотрел на неё растерянным и грустным взглядом. Даже тогда, в свой прошлый визит он, будучи в изрядной степени подпития, не выглядел таким загнанным и удручённым, как сейчас, хотя, и так было ясно, что случилось нечто ужасное, и, возможно, таившее в себе серьёзную опасность. Но он, в тот день, как всегда, отмолчался, залив огонь своих переживаний водкой, а она ни о чём не стала расспрашивать, рассудив по-своему, по-женски: значит, так надо, придёт время, – сам расскажет.

– Ищут меня, Ритка, – неожиданно сказал Сергей, – и, кажись, здорово взялись. Обложили со всех сторон, как волка. – Ронин посмотрел на девушку, ожидая увидеть в её глазах подобие удивления или страха: кому охота быть пособником или укрывателем преступника? Однако, ни того, ни другого в её глазах не было, они смотрели на него, как всегда, ясно и по-детски весело.

– Ну, и пусть себе ищут, – спокойно ответила она, – всё равно здесь тебя никто не найдёт.

– Ты хочешь сказать, что я могу пожить у тебя некоторое время? – неуверенно спросил он.

– Да, не хочу сказать, а уже сказала, глупенький ты, такой. Живи, сколько понадобится. У меня тут, хоть не хоромы, но места хватит. Дальше – видно будет.

– Ты даже не спрашиваешь, за что меня ищут…

– А зачем?

– Ну, как, зачем?.. А, вдруг, я человека убил или ещё что…Тебе разве всё равно?

– Нет, Серёжа, мне не всё равно, но, только, ты на убийцу не похож. Я это точно знаю. Ты не то что человека, – букашку зря не задавишь. А чем зря пытать меня, – возьми, да расскажи сам, – она посмотрела ему в глаза своим смешливым, но, вместе с тем, таким пронзительным взглядом, что Сергей на миг оторопел и замолчал в поисках подходящих слов.

– Я даже не знаю, как рассказать… Всё получилось так быстро и неожиданно… – И он, как мог, сбивчиво и неясно, попытался воссоздать картину происшедших событий. Рассказ занял три минуты, после чего Ритка, в обычной для себя манере, насмешливо фыркнула, и с обыденной простотой в голосе, словно речь шла покупках, а не о двух, отправленных на больничную койку мужиках, заключила:

– Правильно и сделал. Так им и надо! Тоже мне санитары леса. Живодёры они обыкновенные, – вот и всё! А теперь, – марш в ванную, а потом за стол: поесть всё равно надо, хочешь ты или нет. Утром я пойду на работу, а ты будешь меня дожидаться здесь и никуда из квартиры не выходи, понял. К обеду вернусь.

– С этими словами она направилась в кухню, и, как-будто невзначай, чтобы не увидел Ронин, коснулась руками глаз, смахнув с ресниц, невесть откуда набежавшие слёзы.

Спустя некоторое время, они лежали на кровати, взявшись за руки, счастливые и умиротворённые, в ожидании рассвета, который уже маячил в окне розовато-золотистыми перьями облаков. На улице было безветренно и тихо, только иногда полязгивали и позванивали первые трамваи, да поругивались уличные псы.

– Тебе не кажется, что они сегодня лают громче обычного? – почему-то спросила Ритка.

– Да, нет, не кажется. С чего ты взяла? – искренне удивился Ронин.

– Даже не знаю. Никогда так громко и дружно не лаяли, особенно утром.

– Ну, сейчас же весна, ты забыла, что ли? Пора собачьих свадеб.

– Серёж, – Ронин повернул голову и увидел весёлые и лукавые глаза Ритки, вопрошающе и с подвохом глядящие на него, – А, скажи, только честно, я тебе нравлюсь? Ну, хоть, немного?

– Переход от уличной зоологии к теме их взаимоотношений был так стремителен и комичен, что Ронин на сей раз сам еле удержался от смеха, не смотря на серьёзность положения, в котором они находились.