Город из воды и песка
Шрифт:
Войнов первый раз чувствовал что-то такое смутное — начинают перетираться ниточки. Особенно когда они с Сашей прощались после музея. Войнов уловил — голос у Саши как будто другим стал. Войнов ощущал себя едва ли не связанным. И это было неприятно. Саша должен был отключиться. Они с Вольфом отправлялись гулять дальше. Саша не хотел его отпускать. Он не говорил этого явно, но напряжение ширилось в воздухе. Ноты, интонации в голосе изменились — на требовательные, отчаянные, резкие. Саша просил позвонить в их обычное время. Не как всегда, уже даже привычно: «Позвонишь мне вечером, ладно?» —
Поэтому, вернувшись домой после зала, Войнов отдохнул, включил телевизор и потом, когда на часах уже перевалило за одиннадцать, стал подталкивать себя к звонку Сане. Долго не мог решиться, но позвонил: убедил себя, что его начала доканывать неизвестность в отношении всего, что было связано с Сашей. Нажал на недавний номер и соединился. Сказал:
— Привет, Сань.
— Привет. Давно вернулся?
Войнов слышал Сашин голос. Но магия отчего-то перестала работать. Мистики не было.
— Я уже успел в зал смотаться. И дома прибраться. А ты думал, я с Вольфом до утра зависать буду?
— Нет, я не…
— У меня нет ничего с Вольфом. Да, несколько раз был секс. Считай, что по дружбе. Иногда так случается. У мужчин-геев ещё как случается, Саня. Особенно когда ты один и тебе реально хуёво. В некотором роде такая морально-половая поддержка.
— Я понимаю.
— Но сейчас предполагается, что я несвободен. Поэтому отношения с Вольфом переходят в «чисто друзья». Не друзья-любовники, Сань, понимаешь?
— Ты… вполне… свободен, Никита.
Ну вот опять! Войнову захотелось орать, ругаться, сломать что-нибудь. Он еле сдержался.
— То есть ты даёшь добро? Ну спасибо. Не знаем уже, куда и деваться от милости вашей! Ты мне сообщаешь сейчас, не совсем уверенно, правда, что я опять — по глупости или слишком самонадеянно? — решил, что мы не чужие друг другу люди. Ах, ну прости идиота! Жаль, реверансов ты не увидишь. Камеру же мы не включаем… Саша, ну хватит. Пожалуйста, хватит… Это даже для меня, знаешь, перебор. Такие качели…
Войнов сорвался. Они долго, наверное, дольше минуты молчали. Войнову казалось, что он даже физически чувствует, как дрожит невидимое, натянутое между ними силовое поле. А он в этот раз подошёл слишком близко — вопреки страху, что снедал последние дни и недели. Он не должен был нарушать черту, вступать в это поле, но теперь Войнов понимал — слишком поздно, и ему придётся продвигаться вперёд. Отступить он теперь просто не сможет.
— Я еду в командировку в Гамбург. Недели через три, — сказал он.
— В Гамбург? — переспросил Саша. Голос слышался севшим, поблёкшим.
— Вероятно я задержусь там на несколько месяцев. Месяца на три-четыре. Не могу пока сказать точнее.
— Вольф тоже там будет? — уточнил тихо Саша.
— Вольф
— Ясно, — сказал Саша, и — опять тишина.
Войнов подождал немного. Но всё же не выдержал.
— Это всё, Сань? Всё, что ты можешь мне сказать?
— Вольф — он классный…
— Спасибо, я знаю.
— И чисто внешне он очень…
— Ты видел?
— Конечно я видел. Ты столько раз поворачивался к нему. Я видел…
— Прекрасно. Пожелаешь нам счастья?
— Я только хочу, чтобы тебе было хорошо.
— Саня, ты ненормальный?! — крикнул, теряя берега, Войнов. — Что ты несёшь?! Это путь в никуда, понимаешь? Зачем ты мне это говоришь?! Ты думаешь, так будет лучше? Нихуя, Саша, нихуя! Господи, да зачем же ты только это всё делаешь?! Это маразм какой-то!
— Никит… Никита… Прости, Ни…
— К чёрту тебя, Саня. Вот просто к чёрту, — беспомощно выдохнул Войнов. — Я иду спать. У меня болит голова, и мне нужно выспаться.
— Никит, подожди!
— Спокойной ночи.
Войнов нажал «отбой» раньше, чем успел что-то дальше услышать. Ему стало страшно. Хотелось выть, орать, но он не стал. Только уронил голову, посидел несколько минут без движения, потом поднялся с дивана и пошёл чистить зубы.
Услышал из ванной, как мобильник надрывается Сашиной мелодией — Войнов её поставил буквально вот только что, персонально на Сашу. Life is real? — да, вот так вот — с глубоким подъёбом себе самому, ну и Саше, наверное, тоже. Войнов сплюнул пасту и метнулся в комнату.
— Да, Саша, да!
— Я хочу встретиться… Ты слышишь? Никита? Мы можем встретиться?
У Войнова сразу весь воздух кончился — как будто разом из лёгких вышибли. И слова так же — закончились. Он несколько раз коротко сжал и разжал челюсти. Сказал еле-еле:
— Не отключайся. Сейчас. Мне нужно сполоснуть рот от пасты. Я быстро. Ты не отключайся только.
Снова метнулся в ванную. Прополоскал рот. И бегом в комнату.
— Когда? — выдохнул Войнов в трубку.
— Во вторник? В среду?
— Тебе всё равно? Тогда во вторник. Конечно, во вторник! Приедешь ко мне? Или мы где-то встретимся сначала?
— Я забронирую номер.
— Ладно. Если ты хочешь. Давай так. Без проблем.
— Ты… Ты только должен подумать…
— Да, Санечка, да! Что, мой родной?
— Правда ли ты захочешь со мной встретиться? У меня есть несколько условий. И ты должен понимать, что я…
— Мне неважно, хороший. Я согласен, маленький. Будет так, как ты скажешь.
— Подожди, Никит. Ты послушай, и потом примешь решение.
— Окей, ладно. Давай.
— Ты не будешь меня видеть. Тебе придётся завязать себе глаза перед номером. И потом ты постучишь — я открою. Повязку ты снимешь только тогда, когда я уйду. Это главное условие. Если она вдруг спадёт — там всё равно будет почти ничего не видно. Ты просто наденешь её снова, договорились?
— Да… Хорошо… Как тебе будет удобно.
— В туалет или в ванную я тебя провожу. Там повязку можно снимать. При выходе — надеваешь повязку, стучишь, я открываю. По той же схеме.