Города в поднебесье
Шрифт:
— Сейчас держись за канат — тряхнёт сильно! — посоветовал Унго.
Несколько матросов суетились на палубе, к чему-то готовясь. А я всё никак не мог понять, что происходит. Откуда-то снизу бил красный луч света — по всей видимости, из рубки. Похоже, капитан, которого мне так и не довелось увидеть, подавал сигнал на скалу. Матросы запалили несколько фонарей с красными стёклами. Двое полезли по канатам, а двое встали рядом. Ещё трое застыли поодаль. Вдалеке раздался какой-то скрип, хлопок — и тишина… И только ветер продолжал зловеще завывать вокруг.
А потом из темноты на палубу прилетело огромное копьё — или даже гарпун. Метров шести длиной, толстое, с зубчатым наконечником,
— Ну вот и всё! — Унго хлопнул меня по плечу. — Рад был познакомиться с тобой, паря! И удаче тебе на скале, особенно на этой! Пойдём, сейчас спустят трап. А нам тут ещё настил чинить…
Унго оказался прав. Корабль причалил очень быстро, и по трапу я сошёл на деревянный помост. Оттуда меня какой-то мужчина проводил вниз по лестнице и завёл в небольшое здание, которое оказалось гостиницей. В ней мне выделили крохотную каморку — как сказали, на неделю — а ещё выдали кусок хлеба и сыра и отправили спать.
А я всё никак не мог уснуть… Мне вспоминались валы облаков и бесстрашные мэлоннели, летящие в ореоле золотистых искр в бурю. Зря, наверно, вспоминались. С моим невезением, если верить рассказанному Ларой, я ещё нескоро смогу их увидеть. Уже там, в гостинице на скале, на меня накатила обида, чувство бессилия, злость… Захотелось вернуться на «Пап-ти» и попросить взять меня с собой. И я даже почти решился, но под утро уснул. А когда проснулся, корабля уже не было — он улетел…
Глава 4
В которой каким-то чудом умещается сразу много месяцев — и ещё один день, когда и началась моя необыкновенная история.
Это — Экори. Местные называют это место Туманной Жопой Мира. Даже те, кто тут родился и прожил всю жизнь… То есть, даже у самых-пресамых местных жителей никакого патриотизма нет. Скала, на которой расположен посёлок — из новоосвоенных, да, к тому же, ещё и крошечная. Всё, чем она приглянулась поселенцам — это наличие своего источника питьевой воды, высокие альпийские луга на уровне туч, где растёт много-много молосы, а ещё тем, что неподалёку есть пара скал с небогатыми залежами железной руды. Если бы не всё это, то граница освоенных человечеством земель пролегала бы значительно дальше отсюда — и ближе к цивилизации.
Я уже сто раз пожалел, что послушался голоса из шара и остался здесь… Начать надо бы с того, что я очень долго искал работу. Казалось бы, дело-то плёвое — начать и закончить. К тому же, у местных ещё и вечный дефицит толковых работников. Вот только беда в том, что я, подобрыш с двадцать третьих яслей, у местных толковым не считаюсь. Бесполезный, криворукий, глупый, тугодум — вот это всё я. Чудо, что за один местный месяц я работу всё-таки нашёл — грузчиком. Ирония из ироний, честное слово… Я снова был грузчиком!.. Я до смерти работал грузчиком — и послеработаю грузчиком. Фант, ты неисправим!..
Экори — и в самом деле дыра. Всё, что здесь есть интересного — так это архив, где каким-то чудом собралась более или менее нормальная библиотека, в которую я иногда за малую мзду захаживаю. Здесь даже нашёлся учитель по управлению пневмой,
Если говорить о достопримечательностях, то на этом весь список и заканчивается. Спроси любого местного, что здесь есть интересного — и получишь ещё три десятка наименований питейно-игорных заведений и три борделя. И в довесок один грустный наркоманский притон, приютившийся на западном склоне нижнего плато (в прямом смысле — на склоне). Он практически прибит к скале — и мне, откровенно говоря, страшно заходить в такие заведения. Они прямо-таки буквально держатся на соплях.
Вершина скалы состоит из трёх плато: нижнего, где располагается новый Экори, старого, где расположен центр города и старый Экори, и верхнего — это такая сильно удалённая ввысь поверхность, забравшаяся сильно за облака, где от вершины скалы и почти до края плато лежит ледник. Так вот, как раз между краем плато и краем ледника на севере растёт молоса, а на юге пасутся шарки. Нижнее и старое плато соединяет лестница и грузовой подъём, где ездят телеги. У них разница по высоте не слишком велика. На верхнее плато можно подняться на подъёмнике из старых трущоб на севере города. А дальше… Ну, конечно, можно ещё дойти до ледника, но это вроде так себе развлечение…
Ну а теперь представьте себе всё это — и попытайтесь понять, как можно в таком аду прожить несколько месяцев. Я смог, чем сейчас невероятно горд. И вообще, моя жизнь здесь превратилась в почти нескончаемую череду испытаний, борьбы и трудностей. Испытывают тут моё терпение, борьба у меня, в основном, с моим начальником по имени Тацы, ну а трудности у меня — понятное дело, с деньгами.
И ещё я часто вспоминаю «Пап-ти» и его экипаж… Всё-таки люди были, как ни крути, душевные, хоть и изрядно накосячили с местной точки зрения. И первый их косяк заключался в том, что они на мне сурово экономили — выдали самую дешёвую одежду, не дали подъёмных и высадили в какой-то дыре. Так получилось, что уже многие тысячи лет все города жили изолированно друг от друга. Если верить местной религии, здесь какая-то буча случилась: вырвались страшные твари на поверхность Терры, пожрали всё, до чего дотянулись — и спастись удалось только высоко на скалах, куда они не залезли. Даже летающие твари сюда не долетают — у них потолок всего в несколько сотен пассов.
В общем, спасшиеся веками и тысячелетиями ютились на своих скалах, постепенно вырождаясь. И ещё веками и тысячелетиями, как я подозреваю, вот такие «ошибочные», как я, оказывались внизу и бесследно сжирались. Но один как-то всё-таки выжил… Пятьсот лет назад. По легенде, парень происходил из сорок восьмых яслей. Он даже взял и завалил какую-то крупную тварь, после чего выделал её кожу, связал из неё воздушный шар, организовал печурку, которая создаст подъёмную силу — и отправился в первое в этом мире путешествие по воздуху.