Городошники
Шрифт:
Мне не терпелось приступить к работе. Но продлевая это приятное ожидание, я тщательно готовился к ней – сдвинул два стола, положил доску, натянул рейсшину, разложил карандаши, ручки, перья, линейки. Налил в стакан воды, поставил тушь. Еще раз перечитал АПЗ 3 . Расправил подоснову, прикнопил чистую кальку. В предвкушении предстоящих приятных минут пошел покурить, перебирая в голове возможные решения.
Я вернулся, перенес перышком горизонтали, залил тушью речку, в красный
3
Архитектурно-планировочное задание.
Пришла Роза Устиновна, сказала что-то насчет отвратительной погоды и скрылась в закутке за шкафами, где у нас был гардероб.
Пришел Владимир Григорьевич, уселся за свой стол, разложил свои бесчисленные бумажки и различные инструкции, которые ворохом сыпались из учебной части, канцелярии и других важный инстанций.
Потом он взглянул на часы: пора на занятия.
В прошлый раз мы не успели всех проконсультировать и сегодня решили, что каждый возьмет на себя один ряд. Мне достался первый. Я видел все те же схемы – не можем никак перейти от абстрактных кружков к конкретной планировке. Мне хотелось побыстрее добраться до последних столов, где работала бригада, не терпелось посмотреть, что у них новенького появилось.
Я добрался до Кисловой и оторопел. Поселок исчез, вместо него красовался… «солнечный дом».
– Этот дом, – объяснила она, – крутится за солнцем, чтобы его энергией питать все!
Я не знал, что и сказать. Человек отыскал в красивом журнале красивый проект – одно это уже заслуживает одобрения – и, гордясь таким неординарным решением, ожидал, что я сейчас разрыдаюсь от восторга.
– Вы думаете, что лучше оторвать несчастных жителей от земли, от коровенок-буренок и поместить их всех в один небоскреб?
Она заносчиво ответила:
– Именно так! Нечего им ковыряться в земле, пусть живут в современных условиях.
– Так ведь жалко деревню-матушку! Прямо горючими слезами реветь хочется! Горожане себе садовые участки покупают и от души в земле ковыряются, а наша деревня лезет на небоскребы и будет себе поплевывать на этих чудаков?
Я вспомнил о стареньких улицах нашего хоздоговорного поселка, об избушках с веселыми оконцами, от которых пару часов назад хотел избавиться, мечтал там современность развести… И стал убеждать Кислову не делать этого.
– Почему вы ко мне придираетесь? Все вам не так, что бы я ни предложила!
– Это неважно, так мне или не так, мы ищем решение.
– Я его уже нашла!
– Везет вам, а я плутаю в дебрях.
Ко мне быстро подошла Роза Устиновна, взяла меня под руку, вывела в коридор.
– Герман Иванович, ну разве можно признаваться студентам, что вы в дебрях?!
– К сожалению, это так.
– Они потеряют к вам всякое доверие! Они в дебрях, вы в дебрях!
–
– Но вы – преподаватель!
«Но вы – преподаватель!» – меня поразила священная горячность этого восклицания.
Она поправила волосы и сказала уже обычным голосом:
– Группа все подмечает, все наши слабости, промахи… все берет на заметку.
И мы опять вошли в аудиторию.
Кислова во всеуслышанье заявила:
– Я не работаю в бригаде, а значит, могу помечтать, меня ничего не сдерживает!
– Разумеется, – улыбнулась Роза Устиновна, – вы можете мечтать, никто вашего права на мечту не оспаривает, и когда у нас будет проект «жилой дом», никаких сдерживающих препон не возникнет. Но сейчас ваши мечты, полет фантазии и вся сила воображения должны быть направлены на планировку поселка.
Кислова порывалась что-то сказать, но Роза Устиновна продолжала:
– Существует, позвольте напомнить, три вида: рабочие поселки, курортные и дачные. У вас, насколько я знаю, рабочий поселок, так как на его территории размещается леспромхоз.
– Но я…
– Вы проектируете рабочий «поселок городского типа», и мы охотно ознакомимся с вашей концепцией, если вы ее приготовите к концу занятий.
– Да, да, – я торопливо, если не сказать – трусливо, перебежал к Славе Дмитриеву, и мы стали переставлять кубики. Я все еще печалился по первоначальному решению, но и новое было интересным. Мне очень хотелось, чтобы он довел его до ума.
Владимир Григорьевич сказал мне на переменке про Славин поселок:
– Чересчур модерново, не вяжется с реальной ситуацией.
Я горячо заговорил про образ, что можно, конечно, плясать и от подосновы, но можно же начинать и с образа! И если он есть – а он есть! – надо, надо довести его до ума, пусть такой поселок никогда не будет построен, но мечта! Фантазия! Полет поможет когда-нибудь приземлиться. Да и когда еще помечтать, как не на нашем проекте.
– Сдаюсь! – засмеялся Владимир Григорьевич.
– Вот же оно, решение!
Я подпрыгнула. Где? А Герман Иванович нашел в уголке кальки какую-то закорючку и ужасно обрадовался.
– Это сложная задача – разработка сельских блокированных домов. Здорово, что вы взялись за нее!
Я недоверчиво смотрела на Германа Ивановича, я никаких таких задач не ставила, только нарисовала квадратики и прямоугольники. Квадратики заштриховала, а прямоугольники покрыла точками. Чисто машинально, случайно.
– … сочетание исторической и современной застройки… поэтапное строительство… ритмичное чередование…
Я не сводила глаз с Германа Ивановича. А он нарезал из бумаги квадратиков и разложил их на кальке. Получилось четыре полукружья. В центре каждого он нарисовал завитушки. Соединил их жирной линией: это парадная улица. С цветочками. Знаете, как в деревнях старушки собираются на завалинках посплетничать, посудачить. Дети бегают. Солнышко светит. Народ принаряженный прогуливается под окошками. А коров не тут гонят. Навоз и сено тоже не тут возят. А с тыла. Там, куда огороды выходят, там мы еще одну дорогу проложим, нужна еще одна дорога, рабочая. Коровка идет домой и сразу в сараюшку…