Горсть патронов и немного везения
Шрифт:
Из «УАЗа» вышел сержант. Я включил зажигание, стараясь не смотреть в их сторону. Лейтенант встал перед капотом и потянулся к рации — пришлось сдать назад, а потом нанести добивающий удар:
— Свяжись с МУРом, сообщи, что она не вышла на дежурство! — крикнул я в опущенное окошко и достал из кармана телефон: — А в общем, не надо, я сам сообщу!..
Оба провожали меня тоскливыми взглядами до самого угла; не знаю, как долго длилось их оцепенение (гусь свинье не товарищ, на их драндулете я бы в погоню тоже не отправился), но я все же без пяти минут попался: оказались они здесь явно не случайно и рано или поздно передадут мой номер
Через двадцать минут я мчал по Ленинградскому шоссе. Того, что менты найдут в лесу вчерашние трупы, следовало ожидать и что выйдут через Матюшина на его тетку — тоже. Лично я нигде не наследил, и «сапфира» была им неизвестна, если, конечно, тот, кто одалживался в «Ависе» до меня, не сбил пешехода. Значит, наблюдали за домом на Серебряноборской и вели меня именно оттуда, оставалось только недоумевать, почему не стопорнули, когда я ломился в дверь. Я не исключал, что их мог снарядить кто-то из людей Майвина, но что толку было гадать? Так или иначе, свобода моих действий оказывалась под угрозой.
Только бы доехать до Савеловского без приключений и успеть перехватить мадам Давыдову до того, как она покинет столицу!
Рискуя опоздать, я поспешил убраться с оживленного Ленинградского проспекта, свернул на улицу Серегина и дальше гнал по Масловке, меняя полосы, вклиниваясь между машинами и, как никогда, пренебрегая правилами. Сон, усталость и дурное настроение как рукой сняло: когда у человека появляется конкретная цель, он не думает о посторонних вещах. Встреча с леди Макбет оправдывала любые средства, ибо я твердо знал: упущу ее — все, хана! Других зацепок нет, искать их некогда, в двенадцать ноль-ноль придется объявлять Майвину о капитуляции, и надежды, что он простит мне аванс, никакой. А если узнает, что я успел натворить и выведать о нем самом, — мобилизует все свои ресурсы для моей ликвидации.
Впрочем, не входило ли это в его планы с самого начала?
2
Если бы я был одним из крутолобых сыщиков, которых перечислял Майвин при нашем знакомстве, и у меня был свой ученик, то первым, о чем я сказал бы ему, было: «Никогда не уповайте на везение, мой дорогой Ватсон!» Это все равно что выходить на доджан в таэквондо, рассчитывая, что у соперника окажется насморк и он сорвет дыхание. В работе детектива тоже, конечно, можно предпринять шаг, рассчитанный на авось, но нельзя дать гарантии, что этот шаг не будет последним. Я действовал бы решительнее и прямолинейнее в пятидесяти случаях из ста, если бы у меня были средства на собственные похороны.
Через одну точку можно провести великое множество прямых, а через две — только одну. Поэтому первая наша встреча с Евгенией Давыдовой меня просто насторожила (искать во всем женщину необходимо, но только в тех случаях, когда на пути к ней уже не осталось мужчин); когда же после рассказа Решетникова я узнал свою знакомую по описанию лжесестры Илоны, посещавшей нарколечебницу, то наверняка уже понял, что наша встреча состоится. Полтора десятка лет постижения дзэна не прошли для меня бесследно. Пророком я, конечно, не стал, но ведь и ходы моих врагов были не такими уж замысловатыми.
Второе, о чем бы я сказал Ватсону: «Не нужно пренебрегать интуицией».
На Савеловский я прибыл на восемь минут позже. У расписания справа от вокзала толпилось множество народа, но Давыдовой там не оказалось. Ближайшая электричка
Я попытался представить себе состояние Давыдовой — как, должно быть, она нервничает, оглядывается по сторонам, следит за подругой — не привела ли та «хвост», не подает ли кому-нибудь «в штатском» сигнал, — как обходит постовых ЛОВД с «уоки-токи». Что бы на ее месте сделал я? Изменил прическу, макияж, позвонил бы подруге и попросил привезти на вокзал сумку с вещами, а сам уехал бы с другого вокзала и в другом направлении.
Вживание в образ ни к чему не привело, когда до Дмитровской электрички осталось пять минут, я начал нервничать. Если Давыдова уже вошла в вагон — идти по платформе рискованно: меня она знает и может засечь из окна. Я проиграл все возможные варианты, не исключая и того, что ее могли арестовать или она по каким-то соображениям отменила назначенную Шныревой встречу.
«В подобных случаях, Ватсон, сыщика подстерегают две опасности: недооценить противника — лопухнуться, и переоценить его — погрязнуть в собственной версии, оторванной от реального положения вещей», — успокаивал я себя воображаемой беседой с учеником.
Но какой уверенной и хладнокровной ни казалась Железная Мэм, как ни блестела глазами цвета каленой стали и ни блистала расчетливым умом — все было вторично: была она женщиной, порученкой, не привыкшей к самостоятельным действиям. За три минуты до отправления я увидел ее — в элегантном бежевом пальто из верблюжьей шерсти, вязаном берете (прическа в самом деле была уже другой и грим слишком броским, молодежным), с небольшой полуспортивной, полухозяйственной сумкой из коричневого кожзаменителя.
Дойдя до середины состава, Давыдова остановилась и повернулась к подруге — маленького роста пышке в серебристом плаще с отброшенным за спину островерхим капюшоном. Плащ был длиннее и свободнее, чем следовало, да еще туго затянут серебристым поясом, а платформа туфель так высока, что она могла ходить по морю, аки по суху. Ну да что взять с заштатной незамужней медсестры, тем более что одевалась и причесывалась она по советам подруг, тщательно следивших, чтобы именно все на ней таким и выглядело — безвкусным и выгодно оттеняющим их на ее фоне.
«Сейчас обернется!» — почувствовал я и сиганул в ближайшую дверь. Осторожно выглянув, успел увидеть, как они простились — коротким поцелуйчиком, запросто, будто Давыдова обещала вернуться к вечеру, и дверь с шипением затворилась.
Мы поехали в Дмитров, как сказал чей-то грубый голос в динамике: «Со всеми остановками». Я миновал три вагона, разделявших нас, и увидел из тамбура Давыдову, сидевшую у окна спиной ко мне. Ну конечно, я бы ее не потерял — не таких «водил» по столице! — только переть до самого Дмитрова, да еще «со всеми остановками» было нецелесообразно: что, если она просто ехала к родственникам или по поручению кого-то из подельников? Получится, что прокачусь я с ней зазря — только потеряю бесценное время и не смогу без оставленной на вокзальной площади «сапфиры» прийти на помощь Викентию, если что.