Горсть патронов и немного везения
Шрифт:
По ту сторону поляны стоял молодой мужчина и смотрел на меня, покусывая зажатую в зубах веточку.
— Извините, вы не видели здесь женщину? — обратился я к нему, чтобы он не подумал, будто мое «эй!» относится к нему.
Мужчина не ответил, все смотрел и смотрел на меня, как на архангела Гавриила, покусывая свою веточку и держа руки в карманах. Дойдя до середины поляны, я услышал позади себя хруст веток. Наивно предположив, что это Давыдова, оглянулся, но вместо нее увидел кряжистого, стриженого «бобриком» мужичка со злыми маленькими глазками и пистолетом-пулеметом имени товарища Стучкина в правой руке.
«Не иначе, открылся охотничий сезон!» — решил я, не заметив
От машины ко мне направлялись еще двое незнакомцев с постными лицами бойцов зондеркоманды, а сзади опять послышались шаги, но я уже не стал оборачиваться, потому что мне и без того было ясно, что я попал в окружение, как генерал Паулюс под Сталинградом, а может, и того хуже.
— Достань свою пушку и положи на землю, — скомандовал оказавшийся за моей спиной.
О! Сколько же раз за свою недолгую, но насыщенную жизнь я слышал эти слова! Но никогда еще они не произносились таким гнусным голосом. Правда, если бы неизвестный обладал бархатным баритоном и употребил волшебное слово «пожалуйста», мне от этого нисколько легче не стало, и я все равно бы достал свой «Макаров» № 019732 и так же бережно положил бы его на мох.
— Шитик, забрал пушку, живо! — снова приказал тот, кто стоял за моей спиной. Молодой человек выплюнул недоеденную веточку и направился ко мне, но близко подойти побоялся — остановился в пяти метрах.
— Брось сюда! — показал себе под ноги.
Я поддел ногой «ПМ», он пролетел по воздуху и упал точно в указанное место, после чего круг стал сужаться.
Были это люди Ямковецкого или я нарвался на местную банду налетчиков — значения не имело: чего не найдешь сейчас в подмосковных лесах помимо грибов! Сдаваться и позволять себя обыскивать я не собирался никому: во-первых, при мне была куча денег, полученных за работу при обстоятельствах, сопряженных с риском для жизни — как моей собственной, так и окружающих; во-вторых, как бы я стал смотреться в зеркало после этого?
Я перехватил руку первого же, потянувшегося к моему карману, и не самым хитрым приемам из всех, какими владел, заставил его сделать сальто-мортале, успев вывернуть запястье наизнанку; потом своим коронным ударом пандэ-дольо-чаги отправил в нокаут оказавшегося справа, а прямым в прыжке ап-чаги выбил «стечкина» из рук зазевавшегося партизана со злыми глазками.
— Не стрелять! — заорал неизвестный. Эта команда мне понравилась, и я понял, что его нужно беречь: пока он на ногах, мне ничто не угрожает.
Какой-то ушуист мастерски работал цепью-девятизвенкой — она захлестнула мою левую опорную ногу, пока я правой укладывал очередного налетчика, и подсекла; я успел еще сделать «свечку» — выбросив ноги в разные стороны, отбить атаку двоих, а потом подняться «разгибом», отрубить розовощекого здоровяка (и откуда они только набежали!) классным точечным ударом в грудину, но кто-то выстрелил мне в спину дистанционным «электрошоком». Стрелка вонзилась сантиметра на два выше левой почки, мощный разряд, пробежавший по эластичным проводам, подбросил меня к облакам, а потом ударил о землю, несмотря на мох, показавшуюся обетованной. Не могу сказать, что дух вылетел из меня вон, хотя лучше бы он вылетел: пять-шесть, а может, и все десять человек принялись делать из меня отбивную, пока властный окрик не остановил их. Тогда мне заломили руки и всадили в ягодицу иглу…
Засыпая со скоростью пикирующего бомбардировщика, я почувствовал, что оставляю на бренной земле «отчетливый, — как впоследствии об этом напишут летописцы в протоколах, — след волочения»…
Глава третья
1
Утром
Вкратце обрисовав следователю положение на фронте предстоящих работ и получив «добро» на самостоятельные действия по определению первостепенности задач, он пригласил, несмотря на выходной, всех, кто так или иначе мог оказаться ему полезным, и никто ему не отказал, потому что со Старым Опером любили работать все — он нес в себе положительный заряд удивительной силы и щедро одаривал им коллег, обрекая дела на успех.
Пока люди собирались на оперативное совещание, а следователи Стучков и Шапошников с санкции дежурного прокурора объединялись и делили полномочия, Каменев наскоро набросал в деловом блокноте план мероприятий, который можно было озаглавить: «По следам Француза», будь это какая-нибудь беллетристика, а не сухой и выверенный в соответствии с имевшимися данными перечень:
1. Вадим Нежин. «Альтернатива». Новожилов.
2. Матюшин. Рыжий. Давыдова.
3. Ямковецкий, нотариус Александров…
…и так далее. Писал все это Каменев, ломая карандаш за карандашом от негодования, потому что хренов сыщик, юрист заочно необразованный, на альянс не шел ни в какую. Мелкие дела его не интересовали, а уж если таковые попадались, то обязательно оборачивались вселенскими скандалами — нюх у него был на перспективу превращения мелких дел в крупные. Взялся, например, охранять какую-то бабу с толстым кошельком — нашел чемодан с «красной ртутью» (после полтора года спецслужбы и МИДы Украины и России улаживали дела, столько голов полетело — не сосчитать!); взялся следить за неверной любовницей зарайского воротилы — отыскал канал поставок бриллиантов за бугор и остатки партийного золота; поехал в Приморск проведать могилку случайного попутчика, с которым только что познакомился в поезде Париж — Москва, там такого натворил, что поменяли мэра, губернатора, прокурора, начальника милиции, половину пересажали — до сих пор Генпрокуратура и Совет Федерации разбираются!..
Теперь и вовсе бюро основал. Еще обои не поклеил, как уже запросил досье на какого-то зека, а куда его понесло — одному Господу известно. По телефону все отшучивается, а то и на звонки не отвечает. Убили старуху на Савеловской — совсем, казалось бы, обычное дело, — он тут как тут, причиной смерти заинтересовался прежде, чем был установлен факт убийства. А потом оказалось, что дело Балашовой имеет продолжение — с трупами в Серебряном Бору. Тридцать человек из МУРа, горпрокуратуры, районных подразделений вторые сутки на ногах, а он опять завлекает в чащобу, заставляет зарываться все глубже, по невидимому следу ведет. Сусанин!..
— Я тебя в последний раз предупреждаю, Вадим: не давай ему никаких данных! И сам зарекаюсь давать. Провокатор!.. Гавкнулись сегодня пельмени у Кати, как бы еще самого Алексея Иваныча не пришлось подключать, — сокрушался Каменев в «Волге», подобрав Нежина в условленном месте и направляясь в «Альтернативу».
— Ну дай ему раскрутиться, Саныч! Соберет свою базу данных, тогда и отказать не грех. А может, мы к нему перебежим, а? — улыбался спокойный и рассудительный Нежин.
— Раскатал губу! Возьмет он нас, как же! Держи карман… Мы для него все равно что алмазный штырь в груди Прометея — ни вздохнуть, ни…