Горящие сердца
Шрифт:
Назир с утра был у Ариубат. Она только что искупала маленького Батырчика и одевала его. Мальчуган улыбнулся Назиру.
— Дай его мне, Ариубат! — Он взял у матери ребенка. — Какой легонький, тепленький!
В комнату вошла бабушка.
— Это ты, Назир? Доброе утро! А я думала Асхат приехал.
— Спасибо на добром слове, бабушка! — сказал Назир. — Асхат, наверное, так с ним не нянчится, как я?
— Что ты говоришь? Да он его без памяти любит, — засмеялась старушка.
— Да ну, бабушка, зачем так говорить! — покраснела Ариубат.
— Правду
— А ну, Батырчик, скажи-ка ты, правду ли говорит бабушка? — спрашивал Назир, подбрасывая высоко вверх — слишком высоко, по мнению бабушки, — маленького сына Ариубат.
Бабушка с беспокойством протянула к ребенку руки.
— Не бойтесь, Назир просто хочет научиться нянчить детей, — подпустила шпильку Ариубат.
Назир не оставил удар без ответа и принялся рассказывать, как Ариубат еще до замужества целый день возилась с чьим-то ребенком, но тут почувствовал, как в его рукав потекло что-то теплое, и скоренько вручил бабушке ее внука.
— Вот разбойник!
Ариубат смеялась.
— Он тебе отплатил за твой не в меру острый язык.
Бабушка унесла Батырчика, а Назир говорит Ариубат:
— Еду, пожелай мне доброго пути.
— Один?
— А чего мне бояться?
— Не в страхе дело, а вроде бы неудобно.
— Я так сделаю: сейчас туда, а завтра — в район. Там будут ждать Асхат и другие ребята, и мы все вместе привезем ее сюда. Как?
— Лучше бы Асхат с товарищами поехали вместе с тобой.
— Сегодня у них рабочий день, не хочу я отрывать их от дела. А завтра воскресенье. Днем я буду в районе, а потом — сразу сюда.
— А потом?
— А что потом? Я уже все приготовил, даже дрова.
— А мать как?
— Это уж твоя забота. Она увидела овец в сарае, спросила, почему я не пустил их в стадо, я ответил, что жду гостей.
— Ну что ж, ладно.
— Остальное за тобой.
— Кому, кроме Жамий, еще сообщить?
— С матерью посоветуйся. Скрывать теперь нечего.
— Хорошо. Ох, Валя сегодня волнуется, наверное!
— Разве ты сама не волновалась?
— Волновалась, конечно...
— Я, в общем, ничего, верно? Только вот за мать беспокоюсь, как она все это примет.
— Положись на меня, я постараюсь ей объяснить.
— Да, уж ты постарайся! Ну, я пошел.
— Пешком?
— Пешком. Лошадь пришлось бы приводить обратно.
— Верно. Ну, счастливого тебе пути, Назир!
— Спасибо, Ариу!
Солнце припекало. Назир перекинул плащ через руку и отправился в путь по знакомой тропе, насвистывая «Подмосковные вечера». Шел он легко и радостно. Поднявшись повыше, остановился и поглядел на родной свой аул. Мирный и красивый. Кое-где из труб подымается дым, люди хлопочут по хозяйству. Верно говорит старый Ачахмат — да не погаснет огонь родного очага... Назир увидел, как вышла из дома во двор его мать... Ну что ж, в путь!
Шел он мимо фермы, подумал о Фаризат. Работает, бедняга, не покладая рук, забывая о себе. Что за характер! Все о других, все для других. Говорят же, что топор, который построил дом, остался потом лежать во дворе. Фаризат — не Ханифа, та о
Теперь Назир шагал, не замечая ничего вокруг, — думал о Вале. Что она сейчас делает? Собирается? Или спорит о чем-нибудь с Борисом Петровичем? Или просто ждет, смотрит на дорогу?..
Как-то все устроится? Сможет ли Валя сейчас работать? И где? В школе вряд ли, занятия уже начались. Не лучше ли отдохнуть до лета, а там продолжать работу с Потаповым? Откажется, наверное, всю зиму отдыхать. Надо было заранее все обсудить. Ладно, можно и с Борисом Петровичем еще посоветоваться. Он как отец родной. Интересно, согласилась бы Валина мать приехать сюда? Две вдовы, наверное, нашли бы общий язык, ведь жизнь у них сложилась в чем-то похоже...
Назир не сразу заметил туман и опомнился только, когда заволокло вокруг. Назир подосадовал: надо было еще этому чертову туману именно сегодня приключиться! Ладно, у него плащ с собой. Время только перевалило за полдень, а до перевала рукой подать.
Асхат говорил верно: неприятен дождь, противна сырость, но они нужны. Как он выразился? «Пока земля не напьется, село не насытится». Точно! Умница Асхат и очень хороший человек. Назир вспомнил, как горячо уговаривал его Асхат ехать в Москву учиться. Сам он готовится в аспирантуру, несмотря на то, что работы по горло, да еще семья. Батыр Османович не ошибся в Асхате, понял, чего он стоит. И Ариубат с ним счастлива. Пусть будут счастливы всегда. Валя тоже подружится с ними, он уверен...
Назир споткнулся, попытался удержаться на ногах, но ноги соскользнули с тропы, повисли над пропастью. Он успел ухватиться руками за куст, вырвал его с корнем из почвы, посыпались земля, камни... Назир полетел в пропасть. Молнией мелькнула в голове мысль о матери...
Валя места себе не находила. Беспокоился и Потапов, но старался не подавать виду.
— Не переживай, Валентина Павловна, в такой туман твой Назир не рискнул бы отправиться в горы. Да и глупо рисковать! Приедет завтра.
— Нет, Борис Петрович, вы сами знаете: Назир — человек слова.
— Но если невозможно слово сдержать?
— Не знаю. Я знаю одно: он не мог не поехать.
— Ложись-ка, дочка, спать. Утро вечера мудренее.
Потапов ушел к себе.
Николай не спал. Он рад был, что Назир не приехал. Хоть бы и вообще никогда не являлся.
Валя так и не заснула. Задремлет — и снова просыпается. Промучилась до утра, а утром вышла из палатки с отчаянной надеждой, что Назир приехал ночью и не стал ее беспокоить, ночевал в палатке Потапова. Борис Петрович стоял и смотрел на перевал, а лицо у него было тревожное. Увидев Валю, он поздоровался.
— Смотри, Валентина Павловна, небо-то сегодня какое ясное. Только над Тихтенгеном висит небольшое темное облачко.
— Борис Петрович, я хочу пойти Назиру навстречу, — говорит Валя, но старый геолог не советует.