Госпитальер и Снежный Король
Шрифт:
Пришлось терять драгоценное время на тягостный ритуал формальных приветствий, лицемерных улыбок. Все это время Сомов чувствовал нарастающую тревогу.
– Мы будем счастливы ознакомить вас с достопримечательностями нашего город. В нем проживает всего семьдесят тысяч человек, но мы любим его. У него богатая история. И это второй культурный центр планеты. Если не первый. У нас лучший университет. И прекрасный театр, - тараторил без умолку глава городской Конвенции.
Гостей сопроводили в зал официальных приемов, выдержанный
Глава городской Конвенции не уставал улыбаться, но улыбка получалась против его воли принужденная, натянутая.
– Лучше скажите, как быстро вы сможете эвакуировать население, - вдруг произнес госпитальер, когда московитяне наконец остались с Главой городской Конвенции наедине.
Улыбка мигом сползла с лица чиновника.
– Вы считаете...
– Я ничего не считаю!
– раздраженно воскликнул Сомов.
– Но опасность есть.
Глава Конвенции яростно потер гладко выбритую щеку, будто пытаясь соскоблить кожу, и растерянно произнес, пряча глаза:
– Но не поступало никакой информации.
– Наш совет - не создавая паники, вывезите как можно больше народу, - встрял Филатов.
– Это официальное заявление?
– сухо осведомился Глава городской Конвенции.
– Это совет... Можете воспользоваться им... если не поздно...
Глава городской Конвенции мигом как-то осунулся и замер, будто боясь лишним движением сотворить нечто непоправимое. Филатов вопросительно посмотрел на своего друга и произнес, поднимаясь:
– Все. Не смеем более отрывать вас от дел насущных.
– Но официальная программа...
– Какая программа?
– Вам предоставлены лучшие апартаменты в загородной резиденции Конвенции. Транспорт и сопровождающие...
– Мы хотим, чтобы нас оставили в покое, - отрезал Филатов.
– Не создавайте ажиотажа!
Сомов предлагал в начале вообще отбыть в Шандару инкогнито, но это было трудновыполнимо. За московитянами наблюдали круглосуточно, и, даже если бы удалось уйти от наблюдения, наверняка бы поднялся страшный переполох. Кроме того в самой Планетарной Конвенции дискуссии по поводу представителей Московии становились все более жаркими, и несанкционированные действия гостей подлили бы масла в огонь.
– Хорошо, - кивнул глава городской Конвенции. – Мои помощники готовы оказать вам любую помощь. Транспорт Конвенции в вашем распоряжении.
Друзья вышли из комнаты. В коридоре их ждало сопровождение - рослый капитан с двумя своими подчиненными.
– Капитан, у вас вообще какие планы? – поинтересовался госпитальер, останавливаясь напротив полицейского и проводя пальцем по его ремню с синей кобурой.
– Я в вашем распоряжении, - отчеканил тот.
– Лучше бы вы возвращались домой... Вы сильно рискуете, капитан. Очень сильно.
– Чем?
– Этот город может быть «заморожен», - в голосе госпитальера появилась пугающая
Лицо у капитана как-то размякло, на нем проступила печать обреченности. Но с деланой невозмутимостью, которая давалась ему недешево, он произнес:
– Я обязан сопровождать вас. Это мой долг.
– Как знаете, - устало махнул рукой госпитальер.
Когда они вышли из здания и немного оторвались от сопровождающих, Филатов раздраженно осведомился:
– Что на тебя нашло? Мы рискуем, делая такие откровенные заявления.
– Мне плевать.
– Почему?
– Этот город будет «заморожен». Это вопрос даже не дней, а часов.
– Ты уверен?
– Я знаю..
– Что-то меня пугает твоя уверенность, доктор. Интересно узнать ее источник.
– Меня она тоже пугает. И мне тоже интересно знать, откуда она. Но я не знаю, Сергей. И ничего не понимаю. На этой проклятой планете понимание мне заменили ощущения. И одному черту известно, откуда они берутся…
***
Целый день московитяне потратили на туризм. На машине, а затем и пешком, они исследовали город. На почтительном расстоянии за ними следовал красный открытый высокопроходимый автомобиль, которые тут называются джипами, с сопровождающими полицейскими. Охрану приходилось воспринимать как деталь пейзажа. Все равно полицейские ничем не смогут ни помочь, ни помешать.
Еще недавно Шандара была веселым, бесшабашным, наполненным молодостью и любовью университетским городом. Сейчас на него легла тень.
Эта тень осторожно овладела пустеющими переулками. Коснулась подавленных людей, чьи взгляды исподлобья были наполнены ожиданием неизвестного и неизбежного. Сомову казалось, что люди ощущают себя приговоренными. И дело было даже не в том, что по планете медленно ползла катастрофа. Просто они ощущали на себе то же, что ощущал сейчас госпитальер - холодное дыхание иной реальности...
– Что-то не так, - произнес Филатов. Теперь и он чувствовал некий диссонанс, будто фальшиво пела где-то рядом тонкая струна, перебивая звуки слаженного оркестра. – Что-то начинается.
– Я в этом не сомневался, - угрюмо кивнул госпитальер…
Это случилось, когда друзья стояли на ступенях беломраморного готического собора с ажурными шпилями и изящными розетками, химерами, пялящимися с крыши. На соборной площади возвышалась вылитая в бронзе фигура человека в средневековом камзоле. Вытянутое лицо его было странное, а глаза задумчивые и беспомощные. За его спиной бил двенадцатью струями, вырывающимися из глоток медных дракончиков, фонтан.
– Началось! – неожиданно прошипел госпитальер, кривясь от боли.