Господин следователь. Книга 2
Шрифт:
Потом, разумеется, я являлся, прихватив с собой фунтик-другой шоколадных конфет, тетушка делала вид, что ничего не было, потом все повторялось.
После приветствий, тетушка отправила горничную заваривать чай (сама далеко не ушла, осталась в дверях, присматривая за нами краешком глаза), а мы с Леночкой уселись рядышком, взялись за ручки.
— Ваня, со мной Таня Виноградова перестала разговаривать, — с грустью пожаловалась Леночка. — Мы с ней с пятого класса за одной партой сидели, а недавно она от меня пересела.
— Наверное, ее папа на меня за что-то обиделся, поэтому Танечка тоже сердится, за компанию, — высказал я свое, якобы, предположение, хотя точно знал — за что. — А свое недовольство мной, она автоматически переносит и на тебя.
Странно, что Александр Иванович обсуждает свои проблемы внутри семьи. Неужели поведал чадам и домочадцам, что его почти что поймали за руку во время кражи? Но виноват в этом Чернавский? Теоретически, могло и так быть: Александр Иванович, продемонстрировав супруге и дочери золотой портсигар с драгоценными камушками, умыкнутый у Лентовского, сообщил — вот, Танюшка, здесь для тебя полугодовой пансион! А Татьяна радостно захлопав в ладоши, кинулась целовать любимого папу — дескать, молодец ты, приноси еще.
Теперь же титулярный советник заявил — мол, все бы хорошо, если бы Чернавский не отыскал портсигар, и пусть триста рублей остались при нас, доверие начальства я потерял.
Нет, определенно у меня началась профессиональная деформация. Думаю, все гораздо проще. Виноградов поахал, поскрипел зубами, сказал что-нибудь о «прыще из вице-губернаторской семьи», из-за которого его собираются перевести в судебные приставы, а дочка, чутко прислушивающаяся к настроению отца, отреагировала весьма своеобразно.
— Лена, а ты не думаешь, что Татьяна попросту ревнует тебя к Ивану Александровичу? — предположила вдруг Анна Николаевна.
— Татьяна ревнует? К Ване? — недоуменно вскинулась Леночка. — Танечка, моя лучшая подруга, как она может меня ревновать? А если и так, то почему она мне не сказала? Вот я, например, сразу ей рассказала, что влюблена…
Леночка смутилась. Я… Вообще-то, обрадовался, но отчего-то тоже смутился. А тетушка, не смутилась, а возмутилась.
— Елена, что ты такое говоришь?!
Возмутилась Анна Николаевна, скорее, для приличия, потому что тон был совсем не строгий.
— Да, где там наш чай?
С этими словами тетушка вышла в соседнюю комнату, где горничная заваривала чай. Пока Анна Николаевна ходила, мы успели поцеловаться, а я шепнул кареглазке на кое-что на ушко.
Из Ленкиной тетушки вышел бы идеальный педагог. Замечательный классный руководитель. Этакая «классная классная». Ведь вышла не случайно, но и вернулась вовремя, чтобы племянница и ее жених не слишком-то увлеклись.
Анна Николаевна зря волнуется. Я человек старых правил, дореволюционных, такой, что до свадьбы — ни-ни. (Черт его знает, как
Наставления горничной много времени не заняли. Убедившись, что племянница с женихом сидят на почтительном расстоянии друг от друга, не прижимаются, а уж тем более, не целуются (хотя губы у барышни раскраснелись), тетушка вернулась к прерванной теме:
— Леночка, а почему бы твоей подруге не влюбиться в Ивана Александровича? Подумай сама — твой будущий жених недурен собой. Его родители богаты, отец занимает высокое положение. И сам Иван Александрович уже успел отличиться и даже заработать орден.
— Тетушка, когда я впервые увидела Ваню, то есть, Ивана то… В общем, я меньше всего думала — богат ли он, кто его родители, — возразила Леночка.
Тетушка пожала плечами и ответила, как положено отвечать умудренной жизненным опытом женщине:
— Девочка моя, у тебя так, у нее иначе. Но ведь и Таня могла влюбиться в Ивана просто так. Или совсем просто — Татьяна посмотрела на тебя, немного позавидовала и решила, что и она влюблена.
Горничная внесла поднос с посудой, и мы ненадолго умолкли.
В доме Десятовой существует интересная традиция — женщинам здесь наливают чай в чашки, а мужчинам — в стаканы в серебряных подстаканниках.
Ухватив за ручку подстаканник, невольно поностальгировал — припомнился перестук колес, проводницы, разносящие чай, а заодно пытающиеся втюхать пассажирам абсолютно ненужные сувениры, вроде брелоков, магнитиков, календариков, а еще и пресловутые подстаканник. Увы, в последние годы массивные подстаканники сменились на легкие, из какого-то современного сплава.
Напившись чая, тетушка посмотрела на Лену.
— Дорогая, ты не забыла, что Иван Александрович пришел не только для того, чтобы попить чаю, но и получить урок латинского языка?
Эх, лучше бы забыла! Мне эта латынь…
Мы перешли за стол, за которым кареглазая гимназистка готовилась к урокам.
— Может, оставим урок до лучших времен? — робко предложил я, а потом решил повторить эту же фразу по латыни: — Ad meliora tempora?
— Нет, уважаемый Иван Александрович, — лучезарно улыбнулась Леночка. — Сами же мне плату назначили — два рубля за урок, как мне сказали — очень щедрую, да еще и аванс выплатили. Будем трудиться. А для начала, исправьте свою ошибку в этой фразе.
— Какую ошибку?
— Как вы произнесли слово время?
— Tempora
— А как правильно?
И что не так? А, точно. В латинском языке ударение не ставится на последний слог!
Принимаясь меня учить, Леночка совершенно преображалась и я видел перед собой не любимую девушку (виноват, барышню), а строгую, но очень милую Елену Георгиевну. Определенно, это у них с теткой семейное.
— Иван, для начала займемся повторением, — начала урок Елена. — Сколько времен в латинском языке?