Господин следователь. Книга 2
Шрифт:
Робко, словно шестиклассник, не выучивший домашнее задание (а когда мне учить-то было?), принялся вспоминать:
— В латинском языке шесть времен. Настоящее — praesens, когда действие происходит в момент речи. Например: Аmbulo, что означает — я хожу. Имеется прошедшее несовершенное время — imperfectum, когда действие происходило в прошлом. Например: Аmbulabam, что означает — я шел пешком.
— Иван, Ваня, ты молодец, я очень рада, что у тебя начало получаться, но ты кое-что забыл, говоря о прошедшем несовершенном времени.
— Что я забыл?
—
Определенно, погорячился, предложив Лене стать моим репетитором. И как у нее терпения хватает заниматься с таким бестолковым учеником?
Часов в девять тетушка дала понять, что уроки пора заканчивать, а детям — то есть, нам с Леночкой, пора спать.
Когда пришел домой, едва не столкнулся с Литтенбрантом. Петр Генрихович бросился меня обнимать, а у меня сразу же закрались нехорошие подозрения. Может — он и моя хозяйка, это самое…?
— Иван Александрович, я самый счастливый человек на свете! — заявил аглицкий джентльмен из русской глубинки.
— Неужели Наталья Никифоровна согласилась стать вашей невестой? — спросил я, стараясь, чтобы голос прозвучал не очень грустно. Печально, конечно, но что поделать? Я этого ждал, хотя и надеялся, что удастся потянуть время. Не удалось. Может, все к лучшему? По крайней мере, угрызения совести не станут мучить.
— Нет, мы решили, что обручаться не станем — не дети, чай, оба женаты были. Решили, что обвенчаемся перед Рождеством. А родственникам Наталья Никифоровна просто напишет, пригласит их на свадьбу. Я только с батюшкой договорюсь.
— А перед Рождеством венчают? — недоверчиво протянул я, прикидывая, что раньше свадьбы справлялись по осени. Или это крестьяне играли свадьбы осенью?
— Обвенчают, — бодро махнул рукой Петр Генрихович. — Я сейчас домой еду, начну к свадьбе приготовления делать.
— А что там еще моя хозяйка собиралась — ваш дом смотреть, еще что-то?
— Сказала, что какой дом у мужа будет, такой и будет. Вместе потом станем все делать. И этот дом она потом продаст, как в Нелазском устроится.
— Не знаю, положено ли сейчас поздравлять, но искренне рад за вас, — пожал я руку коллеге.
Наверное, я и на самом деле был рад. И радость перемешивалась с некоторой неловкостью. Все равно, что общаешься с мужем своей любовницы, а он, бедолага, не подозревает о ее измене. У меня такое в жизни было один раз (до встречи с Ленкой), с тех пор зарекся иметь дело с женщинами, с чьими мужьями знаком.
Я собрался войти в дом, но Петр Генрихович остановил.
— Иван Александрович, у меня к вам просьба, — смущенно сказал он. — Вы мне не одолжите денег? Рублей сто, можно сто пятьдесят, а лучше двести. Свадьба, сами понимаете, венчание, куча расходов, а у меня все деньги на школу ушли.
И что, этому голодранцу отдавать свою женщину? Все Натальино приданое, о котором она мне как-то хвалилась, на содержание семьи уйдет, а он свое жалованье в школу вкладывать? Образование должно государство финансировать, а не земства
Впрочем, не в деньгах счастье. По крайней мере, мясом джентльмен обеспечит. Наловчится моя Наталья и зайцев щипать и с уток шкуру снимать.
Вообще, деньги в долг давать не люблю, равно как и сам не беру. Есть люди, которые отдавать не спешат, а иной раз и вообще свои долги прощают. Не скажу, что часто и на много влетал, но есть приятель, замыливший три косаря, второй, «позабывший» вернуть две тысячи. Немного, конечно, но все равно неприятно. Дам Петру Генриховичу, а он возьмет, да и не отдаст. Скажу, что лишних денег у меня нет.
Но вместо этого спросил:
— Хватит вам двух сотен? У меня три есть, могу дать.
— Три — это много, — рассудительно сказал Литтенбрант. — Возьмешь больше, больше и отдавать придется. Две сотни я как-нибудь и отдам, а три посложнее будет. Если на слово мне не верите, расписку вам напишу. Только, отдам не сразу, а постепенно. В следующем году моя морока со школой закончится, с деньгами полегче будет. Стану вам по двадцать рублей в месяц возвращать.
Придется идти за деньгами. Обидно будет, если Петр Генрихович долг не вернет, но что поделать? Расписку брать не стану, переживу. Все-таки, не каждый день любовниц замуж приходится выдавать.
Глава двадцать вторая
Приносить пользу людям
Наталья, придерживая одеяло на груди, приподнялась на локте и спросила:
— Ваня, а я дура?
— Почему сразу дура? — удивился я.
Моя любовница до сих пор меня стесняется. Ладно, что соглашается снимать ночную рубашку, но вначале сопротивлялась. В бане, правда, где мы с ней парились несколько раз, стеснение пропадало. Но там баня, и все мои поползновения пресекались на корню.
— Я не только дура, но и распутная женщина, — заявила хозяйка.
— Стоп, голубушка. Давай, прекращай самобичевание, толком скажи — ты дура, либо распутная женщина? Определись.
В принципе, распутные женщины тоже бывают дурами, но не упомню, чтобы признавались вслух.
— И то, и другое. Ведь не хотела так быстро за Литтенбранта замуж выходить, думала еще месяца три поволокитить, а взяла, и дала согласие. Дала, да в этот же вечер, с тобой в постель улеглась. Так кто я после этого?
Подумаешь, дала. Ему слово дала, а мне… Мне просто дала. Только бы вслух такую пошлость не брякнуть.
— Наташа, ты просто красивая и молодая женщина, соскучившаяся по мужской ласке, — попытался успокоить я женщину. В который раз я ей эти слова говорю? Ничего, повторю еще раз. — Все-таки, природу не обмануть. Прости за нехорошее сравнение — за семь лет желание накопилось, а теперь оно все вылезло. Если бы ты семь лет вела э-э… супружеский образ жизни, ничего бы не было. Чисто формально ты никого не предала, не изменила. Клятвы верности не давала.
— Ох, Ваня, глупости ты говоришь, — вздохнула Наталья, прижимаясь к моей груди. — Если я замуж пообещала выйти, какие еще клятвы нужны?