Господин следователь. Книга пятая
Шрифт:
Ну не понимает исправник — боевой офицер, терминологии потомков — причем, не только ментов и бандитов, но и обывателей, вроде меня, что тут поделать?
— Так бы и говорил, по человечески, а то… пушка, — фыркнул исправник. — А револьвер я уже разрядил, и Ухтомскому на сохранение отдал. Возьмешь у него потом. Пять целеньких патронов и одна гильза. Представляешь — шестизарядный «Смит-Вессон» шестью патронами был заряжен! Они каким местом думали, когда полный барабан снаряжали?
Я только рассеянно покивал. О том, что одну камору, повернутую к ударнику, оставляли пустой, знал еще в том своем мире. Уж
Подумалось, что сейчас никто не заморачивается, что к оружию следует относиться бережно (засунуть в ствол карандашик, потом поднять, вложить в пакетик), не лапать его лишний раз, и не разряжать, а передать экспертам, чтобы снять отпечатки пальцев. Понятно, что с самого револьвера пальчики ничего не дадут, а вот с патронов? На гильзах могут остаться потожировые.
Допускаю, что вместо бутафорского пистолета использовали боевое оружие — выглядит солиднее, но ведь кто-то его зарядил? Отпечатки пальцев дали бы весомую улику. Дали бы, но, как говорят, «бы» мешает. Батюшка пока не развернул криминалистическую лабораторию и отпечатки пальцев мы не снимаем.
Исправник перешел на деловой тон.
— Значит, сейчас прикажу, чтобы покойницу отправляли в морг, на вскрытие. А что с актерами? Убийцу станешь арестовывать или нет?
Если выстрел был случайным, так можно бы не арестовывать. Никуда актер не сбежит. Однако, лучше перестраховаться.
— Убийцу я все-таки арестую, — решил я. — Пусть лучше в камере посидит, так спокойнее. Мало ли — руки на себя наложит, или его кто-то из труппы придушит. Они где остановились? Тебе ведь наверняка докладывали о приезде?
— Все в том же «Англетере», — усмехнулся Абрютин. Потом поправился. — Его теперь гостиницей «Москва» именуют. Я туда Савушкина отправлю, парень серьезный, пусть посидит, присмотрит, чтобы не сбежали из города. Рванут еще с перепугу, лови их по всему уезду.
Я покивал, соглашаясь с начальником уезда. Посмотрел на сцену, посчитал людей, сопоставляя с количеством артистов. Вроде, все здесь. И это вся труппа?
— Слушай, а почему в этом театре людей так мало? — поинтересовался я. — А где у них костюмеры, реквизиторы?
— Ты еще скажи — гримеры и парикмахеры, — усмехнулся исправник. — Да у них даже прислуги нет. Актеры лошадьми правят, сами декорации устанавливают. На все руки мастера.
— Вот те на, — удивился я. — Получается, актрисы сами себе грим накладывают, платья подбирают?
— Ага, — кивнул исправник. — Сам удивился, когда они сюда в первый раз явились. И не только платья подбирают, так сами их и шьют.
— Они здесь не впервые?
— Так почитай, года четыре сюда ездят. Дорога натоптана, а договоренность о постановке в Дворянском собрании у них еще с Сомовым покойным была. Он же со мной согласовывал, а мне что, жалко, что ли? В Череповце у них даже свой агент есть. Иначе, как бы они так быстро билеты распределили? Забавно, но они только Островского ставят.
Наверное, потому что действующих лиц немного, да и действие можно сократить. Попробуй-ка, урежь Шекспира в два раза, что из этого выйдет? Опять-таки, чтобы Шекспира играть, требуется большой состав.
Абрютин, между тем, продолжал:
— «Таланты и поклонники»
И что же это у нас? Сплошные водоемы. И в Череповце реалист пугал свою Дульсинею утоплением.
— Определенно, не жалел господин Островский своих героинь, — заметил я. — Утопилась, застрелили.
— Было бы так в жизни — все девки бы вместо замужества утопились, — хмыкнул Абрютин. Потом спросил: — Так что, господин следователь, руководите.
Кокетничает Василий Яковлевич. Понятно, что руководит исправник, а следователь, он так, на подхвате. Сделаю вид, что шутку понял.
— Так ты уже сам распорядился, — кивнул я. — Убитую в покойницкую, убийцу под арест — но бережно, актеров под наблюдение. А я бы сейчас со старшим труппы поговорил. Импресарио или кто там у них? Антрепренер? Он тоже играет?
— Старшим у них Тенин, что Кнурова играет. Он, вроде бы, числится импресарио, — сообщил Абрютин. Посмотрев на меня, с беспокойством в голосе спросил: — Но, может, тебе лучше завтра все сделать? Умоешься, отдохнешь, переоденешься. Посмотрелся бы в зеркало.
А чего мне переодеваться? Я опустил глаза вниз и мысленно выругался. Елки-моталки! Трандец моему форменному сюртуку, новым штанам и некогда белоснежной рубашке. Вон, даже на ленточке святого Владимира кровь. Как это я так умудрился? И не заметил… Старею.
Пожалуй, импресарио-то переживет, а у меня вопросов останется меньше.
Но начальник уезда был непреклонен.
— Иван, как друга тебя прошу — побереги себя. Ты уже и так, весь зеленый. Тебе бы сейчас рюмочку драбалызгнуть, на крайний случай — стаканчик чая. Завтра допросишь всех, кто тебе нужен. Никто никуда не денется. Там более — чувствую, что здесь пахнет самым обычным разгильдяйством и головотяпством. Давай-ка лучше я тебя домой провожу. Прислуга у тебя на месте?
Я только пожал плечами. Нюшка могла и домой уйти, а могла и сидеть, меня дожидаться.
— Ерунда, самовар мы и сами поставим, — бодро махнул рукой Василий Яковлевич. — Закуска-то какая-нибудь найдется?
— Закуска? В каком смысле? — не понял я.
— Так я уже распорядился, чтобы нам с тобой бутылочку разыскали. Нервы пойдем лечить. А лекарство лучше всего вместе с огурчиком употреблять.Это тебе Михаил Терентьевич подтвердит.
Федышинский — это авторитет. Если он так сказал, то нет оснований не верить. А вещдок пусть пока у Ухтомского побудет.
По дороге домой занялся самобичеванием. Сколько ляпов я понаделал! Не только не вытащил пулю, но даже и не пытался ее искать. Где она засела? А ведь следовало извлечь стреляную пулю, провести баллистическую экспертизу, установив, что Мария Эккерт-Свистунова была убита именно из револьвера «Смит-Вессон», принадлежавшего ее импресарио. Но, с другой стороны, как хорошо, что я этого не сделал. По законам детективного жанра, оказалось бы, что актриса убита не из этого револьвера, а из другого. Допустим, из нагана или из браунинга. Их еще нет? Вполне возможно, но это неважно. Или вдруг выяснится, что это был не револьвер исполнителя роли Кнурова (склероз, забыл фамилию актера), а чей-то другой.