Господин следователь. Книга восьмая
Шрифт:
К тому времени, пока мы подошли к телу, подъехала и полицейская коляска, в которой сидел Федышинский. Долго же господин доктор собирался. Вон, то ли дело мы с приставом. Ножками, а притопали вровень.
Отставной статский советник с нарочитым кряхтением слез с коляски, разогнулся, ухватил свой неизменный саквояж и пробурчал:
— Если пожаловал господин Чернавский, определенно, это не самоубийство, а убийство.
— Если самоубийство, то вам награда — рукопожатие перед строем, — отозвался я, стараясь перебороть
До сих пор не могу преодолеть если не страх, то некую оторопь, если приходится видеть трупы.
На первый взгляд дал бы женщине лет тридцать, но потом скинул лет пять, а то и восемь, потому что возраста добавляло телосложение — рослая, примерно метр восемьдесят и крупная. И одета, что характерно, в одну лишь долгополую рубаху.
Федышинский опустился на колени у головы покойницы. Приподняв левой рукой голову, правой принялся перебирать ей волосы. Но это со стороны так казалось, на самом-то деле доктор ощупывает череп.
— Ну-с, господин кандидат права, ваше мнение?
Я внимательно всмотрелся в лицо. Вокруг губ что-то белое, вроде пены. О чем это свидетельствует?
— Если судить по внешним признакам — смерть наступила уже в воде. Не исключено, что причиной смерти стало попадание воды в легкие, — осторожно сказал я. — Но выводы станет делать врач, проводя вскрытие.
— Первый вывод могу сообщить прямо здесь и сейчас, — сообщил доктор. — Шишечка у женщины на затылке. Не берусь утверждать, что оная шишечка способствовала утоплению, но… Сами понимаете — наводит на размышления.
Как всегда… Вполне возможно, что шишка на затылке никак не связана со смертью, но пока лучше предполагать самое худшее — женщину оглушили, а потом бросили в воду. А еще зачем-то раздели.
— Молодые люди, вы, пока плот искали, одежду женскую часом не видели? — спросил я мальчишек.
Оба замотали головами.
— А если попрошу поискать? За труд — по полтинничку, а если найдете — два рубля сверху, как премия?
Материальный стимул великая вещь, но здесь, похоже, он не поможет. Мальчишки только вздохнули.
— Не, господин следователь, искать бесполезно, — помотал головой один из парней — рыжий, с длинной челкой. — Мы от самого моста шли, если бы одежда была, увидели бы.
— А если за мостом?
Пристав Ухтомский, стоявший рядом, но пока не вмешивавшийся в разговор, поддержал парней.
— За мост топиться не ходят, — авторитетно заявил Антон Евлампиевич. — Топятся, коли в Ягорбу идут, либо со старого пирса, либо с мостков, на которых белье стирают. А за мост идти — там берег низкий, камыши, топко.
— И часто топиться ходят? — полюбопытствовал я.
— Не так уж и часто, но бывает. На моей памяти — три раза было. Топятся у мостков, а тела потом в затон приплывают.
— Иван Александрович, если хотите, мы днем, после уроков, по реке пройдем, посмотрим. А вдруг
— А вы меня знаете? — удивился я.
— Конечно знаем, — фыркнул второй «александровец», стриженый наголо. — Ведь это вы Ленке Бравлиной прямо на уроке предложение сделали.
— А еще гуртовщикам из Пошехонья накостыляли, когда они к нашим девкам приставать начали, — усмехнулся рыжий.
— А еще бандитов поймали, что храмы грабили.
Вот так и рождаются мифы. И любопытная иерархия моих «подвигов» у парней. На первом месте предложение любимой девушке, на втором — костыляние чужакам (и тоже из-за девушек!), а уже потом самое главное. Ну и ну.
— Вы женщину на берегу нашли или в воде? — спросил я.
— В воде, — сообщил рыжий. — Вначале-то испугались, потом решили — негоже, чтобы тетка в воде плавала. Да мы подумали — может, жива еще? Одежду скинули, потом на берег вытащили.
Я с уважением посмотрел на мальчишек. Сам бы не отважился утопленников из воды вытаскивать — пошел бы искать багор.
— А вот скажите, господин следователь — зачем вам одежда? — спросил стриженый «александровец».
— Вас как зовут? — поинтересовался я.
— Анатолием меня звать, — ответил тот. — Легчановы мы. Батька мой на «Смелом» помощником капитана ходит.
— Так вот, Анатолий, одежда может нам много чего интересного рассказать. Например — одно дело, если она аккуратно сложена на бережку, совсем другое, если раскидана. Опять-таки — раскидать можно по-разному. И то, как одежду снимали. Сама ли женщина с себя юбку да блузку снимала, или ее кто-то раздевал. Верно? Понимаете, какие выводы можно сделать?
— Если сама, то пуговки сама расстегнула, шнурки развязала, а если силком — то и пуговки могли отлететь, шнурки порваться.
— Молодец, — похвалил я парнишку. — Немного подучишься, и в следователи можно брать.
— Не, я судовым механиком хочу стать, — замотал головой Анатолий. — Помощником капитана, как батька, а там, глядишь, и в капитаны выбьюсь.
— Одно другому не мешает, — усмехнулся я. — У нас что, паровые котлы не взрываются или корабли на мель не садятся? А как узнать — случайность это, неисправность или злонамеренный умысел? Вот, здесь-то как раз ваши знания и пригодятся. Случись что — такому капитану цены не будет.
Решив, что достаточно нахвалил мальчишек, вновь спросил:
— Плотик-то кто ваш спер? Слышал, на реалистов грешите? Кто там в реальном училище такой заядлый рыбак, чтобы чужие плоты красть?
— Генка Савельев, — не задумываясь выпалил Легчанов.
— Генка, значит… — призадумался я. Что ж, теперь Генку Савельева надо искать. Но это не сложно.
— Слышь, Тоха, а ведь я вспомнил, — вдруг затараторил рыжий. — Мы, как к реке пришли, Ракожора видели… А ведь он мог и плотик угнать, да и одежду украсть.