Господин следователь
Шрифт:
Про ремень полностью согласен. За кошку я бы сам всех поубивал.
Хозяйка еще не вернулась, я умылся, почистил зубы – щетка деревянная, мел, именуемый «зубным порошком». Вчера не побрился, сегодня щетина отросла. Нужно бы воды согреть, но без хозяйки мне с этим не справиться. Нет, самовар я сумею поставить – не велика наука, а потом он остынет, опять греть.
Тяжело небритому парню без цивилизации. И воды не согреть. Вздохнул, решил побриться холодной. Мыльная пена не хотела сбиваться, но я заставил. Кое-как побрился – даже и не порезался ни разу.
Русская
Лоханка под рукомойником почти заполнилась. Пожалуй, нужно на помойку вынести и вылить. Иначе-то совсем свинство.
Кто помойного ведра В срок свой не выносит, У того в башке мура, Морда палки просит [9] !Я ухватил посудину за деревянные ушки. Кажется, силы во мне достаточно, но опасался – не упасть бы, не выронить лоханку. И как это Наталья Никифоровна ее таскает, да еще и не один раз в день? И на вытянутых-то руках.
9
Вадим Шефнер
Вышел в сени, открыл дверь на улицу и столкнулся с хозяйкой.
Наталья Никифоровна – вся просветленная после храма, вытаращилась на меня.
– Да что вы такое творите-то, Иван Александрович! – возмущенно воскликнула женщина, пытаясь одновременно удержать в руке узелочек с какими-то покупками и отобрать у меня помойную лохань.
– Осторожно! – завопил я в ответ. – Сейчас все разольете к чертям свинячим.
– Да вы еще и чертыхаетесь?! – обалдела хозяйка, выпуская из рук деревянный край.
А я, что-то пробормотав в ответ, пошел выливать помои.
Когда я вернулся и аккуратно поставил пустую посудину на табурет под рукомойником, хозяйка свирепо уставилась на меня.
– Иван Александрович, чтобы больше такого не было!
– Чего такового-то? – не сразу осознал я, что же такое натворил. – Если за чертыхание, то приношу свои извинения. Чертей и на самом деле не стоит поминать, даже если они свинячьи.
Ждал, что хозяйка сейчас начнет говорить, мол, православный человек не должен поминать всуе нечистую силу, чтобы не привлекать к себе ее внимание. Но нет.
– Да и пес с ними, с чертями-то, – махнула рукой хозяйка. – Я про лоханку вам говорю – не смейте ее больше трогать!
Я оторопело посмотрел на хозяйку, потом перевел взгляд на лохань.
– А что с ней случилось? Все в целости и сохранности. Чего вы войну-то из-за помойного ведра разводите?
– Иван Александрович, как вы не понимаете-то? Я хозяйка, которая квартиру сдает, а вы квартирант.
– И что такого? – продолжал я недоумевать. – Вынес, не переломился.
– Нет, ну как вы не понимаете… – вздохнула Наталья Никифоровна. – Ладно, у меня тут забор высокий, а коли соседи
В общем это опять из какой-то непонятной для меня категории, в которой прописаны социальные статусы и роли. С другой стороны, не шибко я рвусь выносить помойные ведра, поэтому ответил так:
– Виноват. Исправлюсь. Больше такого не повторится.
Мир, кажется, был восстановлен, и хозяйка принялась кормить меня завтраком. Боже ты мой, никогда не думал, что перловая каша может быть вкусной! Мне довелось есть перловку в армии, думал – возненавижу. Ан нет. Если перловая крупа потомилась в русской печке, сдобрена сливочным маслом (тут отчего-то говорят – коровье масло), так за уши от тарелки не оттащить.
Выпив ароматного чаю, на сей раз безо всяких добавок, подумал: может, ну нафиг и карьеру, и социальные роли? Жениться мне на моей хозяйке, что ли? Коли доведется жениться, то с этой квартиры придется съехать. А где я такую повариху найду? Разница в возрасте – ну всякое бывает.
Но все-таки прямо сейчас делать предложение я не стал. Поблагодарив Наталью Никифоровну – она до сих пор не может привыкнуть к моим благодарностям, – пошел в кабинет трудиться. Просмотрю свои акты, протоколы допросов. И есть еще самое трудное дело – напишу письмо матушке.
Когда уходил, Наталья Никифоровна сказала вслед:
– Сегодня на службе жену Карандышева встретила. Мы с ней здоровались раньше. Я подошла, спросить хотела – как там супруг, а она морду в сторону отворотила, словно и не знакомы.
– А вы сильно расстроились? – усмехнулся я.
– Сильно, не сильно, но все равно, неприятно, – поморщилась хозяйка. – Я-то ее раньше за приличную женщину считала, а она вон как. Так ну ее, как вы сказали, – к чертям свинячим. Ох, прости господи.
Ну вот, научил свою хозяйку плохому.
Письма – это вообще нечто. Написал я письмо матушке в таком духе: «У меня все хорошо, служба идет нормально, я здоров – чего и вам желаю, – погода стоит дождливая, привет батюшке», и сразу же получил длинную отповедь аж на две страницы. Мою любезную матушку интересовало все. Как меня кормят? Не забываю ли я молиться по утрам и ходить в церковь? Что я читаю? Появились ли у меня друзья в городе? Если появились, то кто такие, чем занимаются? Ношу ли я теплые кальсоны и не забываю ли надевать галоши (да, именно так), не калоши.
Не нужно ли мне что-нибудь прислать? Если со здоровьем какие проблемы, а в череповецких аптеках искомого лекарства нет, чтобы написал, она все отыщет.
И даже – не завел ли я себе какую-нибудь девушку? Но чтобы имел в виду: если у меня серьезные намерения, вначале посоветовался с родителями. И если девушка появится, то необязательно, чтобы она была богатая и родовитая. Богатства и знатности у меня на двоих хватит. Но чтобы родители девушки были солидными, пусть и без большого дохода.