Господнее лето
Шрифт:
.
Так я просил, и ясно слышал
в органных трубах летних чащ
тот звук, которым птицы дышат,
которым каждый камень – зрящ.
.
И приходился доллар долу
печатной краскою в мешках,
и числился у балабола -
задиры-ветра в должниках.
Муха на праздничном столе
Обманывая
ступенчатая вся, волосяная
у рюмки водки села тишина
паломницей на берегах Синая.
.
Её живой и тонкий хоботок
сжимался наподобье каучука,
и к встречному не приближался – тёк
и тотчас обволакивал – наука!
.
Зелёный лук и части пирога
почти не привлекли её вниманье,
но соль, напоминавшая снега,
магнитила направо чрезвычайно.
.
Шестёрка ног работала легко,
Как пишутся стихи под вдохновеньем…
Подумал только: «Маленький глоток…»,
и улетела лёгким дуновеньем!
Меня согревает февральское небо...
***
Меня согревает
февральское небо
мягкими хлопьями
теплого снега,
.
бегом лазурных,
прозрачных теней
за хлебом насущным
изменчивых дней.
.
Я твой на мгновенье,
я твой на века,
прижмешься ко мне,
поглядишь в облака,
.
и новые птицы
уж в небе плывут,
и нового снега
так много вокруг.
Чти амфибрахий, бражку и песню ночную…
***
Чти амфибрахий, бражку и песню ночную,
ибо они с лютой стужей бороться готовы.
Печку затопишь, сядут с тобой одесную
вымыслы, сказки – жизни минувшей основа.
Сзади, в потемках, шёпотом, ширканьем-взмахом
чьи-то захлопают крылья в стремленье падучем,
глиняный чан обернётся, глядишь, Мономахом,
станет мораль выдавать вместо бражки шипучей.
А и делов-то, что рифму за жабры, да в печку
вне исторических правил отцов и учёных!
Печка гуденьем умна и родит вам овечку –
Хлебникова, Кабана или Лёшу Кручёных.
Тянется час - мулине на коленях девицы,
к Пасхе, считай, челяди тощей обнова…
Птица, что целила в глаз, превращается в спицу,
сказка с хорошим концом на рассвете готова.
В
.
***
.
В небе вечернем, солёном летают дельфины –
им оказаться в воздушной стихии охота!
Из переписки апостола Марка с Минфином
можно узнать, что такая имеется квота.
.
Им не пристало к лицу любопытство людское,
просто играть захотелось, как ветру морскому
с мысом песчаным, с лёгкой медузой-волною,
с пахнущим йодом, лечащим душу покоем.
.
Чёрная радуга в небе мелькнёт на мгновенье –
судьбы растений и птиц, что столетьями учишь,
маленьким глазкам, как лёгкое стихотворенье,
Пушкин и пунш – прочитаешь и тотчас забудешь!
.
Но отпечаталась в матрице Чёрного моря
жизнь иностранная лёгкою гранью своею.
Вот почему оно тёмное лишь в разговоре,
утром, на пляже - играет воздушной свирелью.
.
Через какое-то время прочтёшь в Интернете –
странный детёныш родился у гаги болотной:
любит во сне улыбаться и первый на свете
крыльями машет, как будто встречает кого-то.
.
Гадкий утёнок, с которым один лишь убыток,
вырос в болоте, однако без всякой причины
к морю летит, позабыв про камыш и улиток,
чтоб посмотреть, как играют на солнце дельфины.
Хариус в полдень
Стоит обнаружиться букашке
над прибрежным кружевом теней -
мнёт большую воду, как бумажку,
хариус, блеснув между камней.
.
А была отмечена свеченьем,
бирюзой и нежностью река,
постигая ровности значенье,
отражая в небе облака!
.
Но волна плеснула, как из фляги,
на прибрежный камень, где припёк,
и опять глядит из-под коряги
хариуса пристальный зрачок.
.
Жук скользит ли, ползает улитка –
тень им, как защитница, нужна.
Тонкою прозрачною былинкой
заблудилась в небе тишина.
.
Где-то вдалеке пасутся грозы
и уснул усталый ветерок…
Гетры полосатые – стрекозы –
новый провоцируют рывок.
В марте
Марта льды кружатся у забора:
зацепились вновь за облака!
Их скупает оптом за оболы
горная строптивая река.