Госпожа Бовари. Воспитание чувств
Шрифт:
На другой день он в одиннадцать часов явился к г-ну Дамбрёзу. Приняли его в столовой. Банкир завтракал, сидя против жены. Рядом с нею была племянница, по другую руку — гувернантка-англичанка с изрытым оспой лицом.
Господин Дамбрёз пригласил своего молодого друга позавтракать вместе с ними и, когда тот отказался, спросил:
— Чем могу вам быть полезен? Я вас слушаю.
Фредерик с притворным равнодушием сознался, что он приехал просить за некоего Арну.
— A-а, бывший торговец картинами, — с беззвучным смехом сказал банкир, обнажая
И он стал пробегать глазами письма и газеты, лежавшие рядом с его прибором.
Прислуживали два лакея, бесшумно ступавшие по паркету; а высота этой комнаты с тремя вышитыми портьерами и двумя бассейнами белого мрамора, блеск конфорок, самая расстановка закусок, даже складки накрахмаленных салфеток, — все это великолепное благополучие представляло для Фредерика полный контраст с другим завтраком — у Арну. Он не осмеливался прерывать г-на Дамбрёза.
Хозяйка заметила его смущение.
— Вы встречаетесь с нашим другом Мартиноном?
— Он будет сегодня вечером, — с живостью сказала молодая девица.
— A-а! Тебе уже известно? — спросила тетка, остановив на ней холодный взгляд.
Один из лакеев, наклонившись к ее уху, что-то сказал.
— Дитя мое, твоя портниха!.. Мисс Джон!
И послушная гувернантка скрылась вместе со своей воспитанницей.
Господин Дамбрёз, потревоженный шумом отодвигаемых стульев, спросил, что такое.
— Пришла госпожа Режембар.
— Как? Режембар! Эта фамилия мне знакома. Я встречал такую подпись.
Фредерик наконец приступил к делу: Арну заслуживает участия; он даже, с единственной целью исполнить обязательства, собирается продать дом своей жены.
— Она, говорят, очень хорошенькая, — сказала г-жа Дамбрёз.
Банкир прибавил добродушно:
— Вы, может быть, их близкий… друг?
Фредерик, не ответив прямо, сказал, что будет премного обязан, если г-н Дамбрёз примет во внимание…
— Ну что же, если это вам доставит удовольствие! Пусть так! Можно подождать! Время еще терпит. Не спуститься ли ко мне в контору, хотите?
Завтракать кончили; г-жа Дамбрёз кивнула головой, улыбнулась странной улыбкой, полной вежливости и в то же время иронии. Фредерик не успел и задуматься над этим: г-н Дамбрёз, как только они остались одни, спросил: — Вы не заезжали за вашими акциями? — И не давая ему извиниться: — Ничего! Ничего! Вам следует несколько ближе познакомиться с делом. — Он предложил ему папиросу и начал: — «Всеобщая компания по разработке французских каменноугольных копей» основана; ждут лишь утверждения устава. Самый факт слияния компаний уже сокращает расходы на контроль и рабочую силу, увеличивает прибыли. Кроме того, компания решила осуществить нововведение — заинтересовать в предприятии рабочих. Она построит им дома, здоровые жилища; наконец, она сделается поставщиком для своих служащих, будет продавать им все по себестоимости.
И они останутся в выигрыше, сударь; вот где истинный прогресс! Это победоносный ответ на
Но как, спросите вы, удастся нам обеспечить сбыт? С помощью покровительственных законов, дорогой мой, а их мы добьемся; это уж наше дело. Я, впрочем, откровенный приверженец запретительной системы! Страна прежде всего!
Он выбран директором, но у него не хватает времени заниматься разными мелочами, между прочим — составлением докладов.
— Я немного не в ладу с классиками, позабыл греческий! Мне нужен кто-нибудь… кто бы мог излагать мои мысли.
И вдруг: — Не хотите ли стать таким человеком и получить звание генерального секретаря?
Фредерик не знал, что ответить.
— Ну что же, что может вам помешать?
Его обязанности ограничатся составлением ежегодного отчета для акционеров. Он будет находиться в каждодневных сношениях с самыми влиятельными людьми Парижа. Как представитель компании он, разумеется, заслужит любовь рабочих, это впоследствии позволит ему попасть в Генеральный совет, в депутаты.
В ушах у Фредерика звенело. Откуда такая благосклонность? Он рассыпался в благодарностях.
Но, как сказал банкир, не следовало ставить себя в зависимость от кого бы то ни было. Лучшее средство — приобрести акции, ибо они «отличное помещение денег, поскольку ваш капитал обеспечивает вам положение, а ваше положение — капитал».
— А какая приблизительно должна быть сумма? — спросил Фредерик.
— Боже мой, да какая хотите, полагаю, тысяч сорок — шестьдесят.
Эта сумма была для г-на Дамбрёза так ничтожна, а его авторитет был так велик, что Фредерик немедленно решил продать одну из своих ферм. Предложение он принял. Г-н Дамбрёз должен был на днях назначить ему встречу, чтобы окончательно договориться.
— Итак, я могу сообщить Жаку Арну?..
— Все, что вам угодно! Ах, бедняга! Да, все, что вам угодно!
Фредерик написал супругам Арну, что они могут успокоиться; отнести это письмо он послал слугу, которому ответили:
— Прекрасно!
А между тем своим старанием он заслуживал бы большего. Он ждал визита или, по меньшей мере, письма. Визита ему не сделали. Письма не написали.
Что же это — забывчивость с их стороны или умысел? Если г-жа Арну приходила к нему раз, то что же мешает ей прийти снова? Значит, тот смутный намек, то признание, которое она как будто сделала ему, — это лишь корыстная уловка? «Неужели они посмеялись надо мной? Неужели она сообщница?» Какая-то стыдливость, вопреки его желанию, мешала ему пойти к ним.