Госпожа ворон
Шрифт:
Джайя сжала кулаки, командир стражи побагровел тоже, но молчал, боясь привлечь лишнее внимание. Раману, в лице бледнее обычного, только вздохнула и медленно осела обратно в высокое кресло. Потом набрала грудь воздуха, выпрямилась и глянула на невестку так, что Джайя, тоже быстренько сев, сдавленно вжала голову в плечи и спрятала взгляд в собственных коленях.
— Прежде согласно традиции, в столице всегда находился один из прямых представителей танских домов — как его представитель на случай переговоров, и как его заложник на случай танского вольнодумства, — поучительно сообщила Бансабира. —
— У тебя есть брат…
— Который по закону не имеет права быть представителем танаара в Гавани Теней до четырнадцати лет. Признайте, раману, — улыбнулась Бану, свесив голову набок, — вам нечем мне угрожать.
— Я все еще могу обесценить все твои труды в браке с Каамалами через Этера, — прямо ответила Тахивран, вздернув голову. Хотя теперь она смотрела на Бану, сидя, снизу-вверх, лицо ее имело до того высокомерное выражение, что выглядело наоборот.
— Разве? — дрогнув в душе, Бансабира не выдала себя снаружи. — Раману, право, не теряйте достоинства, — посоветовала танша. — Если вы всерьез хотите победить, вам нужно просто стать сильнее. Вы обрастаете иноземными помощниками, — Бану подбородком указала на притихшую Джайю, — подкупаете подданных, ищете помощи у Бледных островов. Вы прикрываетесь ими всеми, как щитом, в надежде отсидеться и спрятаться за высокими стенами Гавани Теней. Но правда в том, что тот, кто не может воевать сам по себе, не может и побеждать сам по себе. Вся верность танов держится на преклонении перед способностью раманов понимать волю Богов. Когда вы отодвинули эту обязанность на второй план, вы отпили одну из ног кресла, на котором сидите.
— Для устойчивости ему хватает и трех опор, — вздорно ответила Тахивран.
— А когда приволокли в Яс иноземную девчонку, спрятавшись за ней от необходимости искать выход, удовлетворивший бы всех танов, вы выпилили и вторую.
— Не сыпь угрозами понапрасну, Бану. Хочешь что-то делать — делай, и посмотрим, чья возьмет.
— О, — Бансабира расплылась в издевательской ухмылке, — неужели в женщине может быть столько огня в ваши-то годы? Да благословит вас Мать Сумерек, — не дожидаясь ответа Бану коротко качнула головой и исчезла в толпе.
Самая пустая трата времени в ее жизни, цокнула в мыслях Бансабира. Даже спать с Нером Каамалом не было так безрезультатно и бессмысленно, как эта беседа.
Сейчас было дело много важнее, чем думать о вздорной раману и ее новой игрушке Джайе. Разгадывать их умыслы Бану будет потом, а пока следует отыскать Гистаспа.
Бану уже выцепила его глазами в толпе — было несложно: белокожий блондинистый Гистасп сильно выделялся на фоне собеседника — как ее окликнули:
— Мать лагерей, полагаю.
Бану обернулась. За ее спиной, как сияющий обелиск, вырос ахрамад Кхассав, наследник трона. С необычным разрезом глаз от отца и неуемной жаждой деятельности от матери, облаченный во все синее и золотое, он протягивал Бансабире золотой, украшенный сапфирами и алмазами, кубок —
— Подношение со стола династии? — спросила она с интересом, принимая напиток.
Кхассав дождался, пока танша пригубит, а потом вознес и свой кубок, жестом указывая, что пьет за нее.
— Неужели и вам, ахрамад, для чего-то имеет смысл проявлять любезность по отношению к маленькой танше? — бесстрастно поинтересовалась женщина, всеми силами сопротивляясь сокрушительному обаянию наследника.
— Ну, во-первых, я могу делать это из уважения: вы заставили понервничать мою мать, это достойная причина для гордости.
Бану усмехнулась, взглядом указав за плечо ахрамада, где именинник раман Кхазар болтал о чем-то с одной из водных дочерей.
— Вот если бы мне удалось заставить понервничать вашего отца, я бы и впрямь гордилась.
Кхассав засмеялся, оценив шутку.
— Пожалуй, тут любой был бы горд. Признаюсь, ни разу не видел его с каким-нибудь другим выражением лица, кроме этого, — улыбнулся ахрамад и сделал жест, приглашающий пройтись.
— Так чем могу быть полезна? — вежливо поинтересовалась женщина.
— Честно сказать, хотел познакомиться с той, кого мои мать и жена с таким пренебрежением зовут Маленькой таншей.
Бансабира поглядела на мужчину с интересом и, прикинув ситуацию, пожала плечами: мол, вот она я, знакомься. Вместо продолжения диалога Кхассав почему-то неотрывно таращился на тану, глядя чуть искоса, и Бансабире пришлось взять беседу в свои руки.
— И как? Сильно отличаюсь от кошмаров, которые досточтимая раману рассказывает обо мне?
— Не то слово, — оживился ахрамад. — Перво-наперво, по рассказам вам меньше сорока не дашь.
Бану не удержалась и хохотнула.
— Мне девятнадцать, — шепнула она.
Кхассав замер, внезапно развернувшись к танше и раскинув руки, будто спрашивая: вот и как так вышло? Бансабира отвела пораженный взгляд в сторону.
— А во-вторых, — твердо заявил ахрамад, воздев указующий перст, — в рассказах вы всегда страшнее любой портовой беззубой шлюхи.
— О, ну это невежливо, — обронила танша, и Кхассав расхохотался.
— Выйдете за меня? — спросил он, отсмеявшись. Бану посмотрела на мужчину, как на умалишенного. — А что? — тут же спохватился он. — Сейчас же все гоняются за вашим приданным.
— А вам-то, наследнику Яса, оно к чему?
Кхассав махнул рукой.
— Даром не нужно. Но возможность владеть женщиной, которую побаиваются другие таны и за которую они спорили меж собой, прельщает, — улыбнулся Кхассав.
— Но вы же не тан, — заметила Бану.
— Детали, — отверг ахрамад.
Пожалуй, сегодня впервые Бансабира чувствовала себя сродни тем женщинам, которых раз за разом очаровывает Дан Наглый.
— Ну так что? Поженимся сегодня? — убедительности ради Кхассав придержал запястье той руки, которой Бану держала кубок. — Вы к тому же одеты так, что я хоть сейчас бы отправился с вами делать нашего первого сына.
Не выдержав, Бансабира расхохоталась вконец.
— Послушайте, даже если забыть, что закон Яса запрещает раману иметь в водных женах урожденных танш, раманин Джайя и без этой свадьбы ненавидит меня достаточно.