Государев наместник
Шрифт:
Комнаты дьяку были отведены рядом с воеводскими, но со своим отдельным выходом на крыльцо. Помещение было просторным, к глухим стенам приделаны широкие лавки, небольшие окна замощены прозрачной слюдой. В передней комнате стоял широкий стол, ларь для бумаг и прочих писчих хитростей.
– Васятка! – сказал Хитрово. – Тащи укладку.
Расторопный слуга быстро принёс длинный рогожный свёрток и уронил на пол.
– Разворачивай! – приказал воевода. – Прими, Григорий Петрович, подарок на синбирское новоселье.
Васятка освободил от рогожи и развернул на полу чёрный с красными и зелёными
– Лепота! – воскликнул Кунаков и кинулся поцеловать воеводскую руку. Хитрово обнял пожилого дьяка за плечи. Тот расчувствовался, почти до слёзной мокроты, лестно было Кунакову, что так его щедро уважил молодой воевода.
– Располагайся, Григорий Петрович, отдыхай. Васятка у тебя побудет, поможет в устройстве жилья.
Хитрово вышел на крыльцо и осмотрелся. День шел на убыль. Работные люди после обеденного отдыха опять застучали топорами, взяли в руки лопаты, на очищенные от леса места заезжали возы с хрущом (речной галькой), которой засыпались и утаптывались многочисленные ямины, оставшиеся от выкорчеванных пней. Лесосека передвигалась на сторону, ближнюю к Свияге, там то и дело с протяжным гулом одна за другой, сотрясая землю, падали вековые сосны. Лес отступал перед слаженным натиском людей, не имея возможности сопротивляться, падал замертво на том месте, где и родился.
Воевода, с началом работ на Синбирской горе заимел привычку совершать ежедневный обход, осматривая хозяйским глазом, что сделано. Не отступил от этого правила он и сегодня. Спустился с крыльца и пошёл мимо больших кладок брёвен. Привычным движением ощупал ладонью шершавый сруб дерева. Вторую неделю было жарко и ветрено, и брёвна за это время достаточно высохли, чтобы годиться в работу. Возле новых кладок с волокуш снимали свежие брёвна и укладывали их ряд за рядом на берёзовые слеги, чтобы между рядами были продухи.
Мужики, завидев воеводу, снимали шапки и низко кланялись. Рядом с кладками плотники рубили разом, один возле другого, четыре сруба. Хитрово засмотрелся на их ловкую и слаженную работу. Тюк! Тюк! И чашки, вырубленные в бревне, готовы. Мужики воткнули топоры в колоду, схватили приготовленное бревно и уложили его точно на место, завершив очередной ряд сруба.
К Хитрово приблизился приказчик Авдеев. Дела у него до воеводы не было, просто подошёл, чтобы постоять подле начальника, может в чём-то ему понадобится. Но Хитрово смотрел мимо него, над Волгой колебалось марево, высоко летали стрижи и ласточки, было знойно. Мужики опять взялись за топоры, Хитрово глянул на них – рубахи на спинах почернели от пота, засолонели.
– Что, приказчик, – спросил Богдан Матвеевич заждавшегося его внимания Авдеева, – нынче срубы для башни закончите?
– Не уйдём, воевода, пока не срубим. Немного осталось.
Не торопясь, Хитрово пошёл дальше. Неподалеку было место, которое он осматривал каждый день. Когда работные люди пришли на Синбирскую гору, первым спохватился Прохор Першин: где брать воду? Близ крепости и в ней самой выходов подземной воды не было, хотя гора со всех сторон сочилась родниками. В мирное время воду в град можно завозить из Синбирки или Свияги, но в случае осады без источников воды обойтись нельзя. Першин негодовал, кто измыслил ставить град, а выходов воды не проведал? Хитрово в
Так же поступил и Хитрово по отношению к своим подначальным людям.
– Ищи, Першин, воду! Без колодца крепости быть немочно!
Першин кликнул колодезных умельцев, они облазили всю гору, вертели в руках прутья, слушали землю, наконец, указали место, где вода должна быть. Градоделец доложил это воеводе.
– Ройте! – повелел Хитрово. – Но коли не отыщите водяную жилу, всех засыплю в колодце!
И вот скоро как месяц люди копали колодец. Хитрово подошел к месту работы. Два мужика вращали ворот и что-то волокли из земли. Намотали много верёвки, когда выползла большая бадья, в которой, согнувшись, сидел Прохор Першин. Он был густо присыпан мокрой глиной. Выбрался из бадьи, отчихался, отряхнулся и ответил на немой вопрос воеводы:
– Глина мокрая, а жилы пока нет.
– А будет ли она? – спросил воевода, заглядывая через край колодца в непроглядную темь.
– Должна быть, – сказал Першин, но уверенности в его голосе не было.
– Сколько в глубь прошли?
– Сегодня мерили, восемь саженей, – ответил градоделец. – Еще сажень пройдём, может, жила под нами.
– Ты колодец оставь, – сказал Богдан Матвеевич. – Не забыл, что завтра наугольную башню начнем ставить?
– Как можно, воевода! Об этом только и мыслю. Завтра я твоей милости игрушечный град представлю.
Богдан Матвеевич отправился далее, намереваясь проведать, как продвинулось устройство земляного вала и рва, но его догнал Васятка.
– Господине! – сказал он. – Там под горой струг подошёл. Кунаков велел кликнуть твою милость на Венец.
Весть о прибытии струга мигом облетела всю Синбирскую гору. Все люди, до кого она донеслась, оставили работу и бросились к Волге, чтобы своими глазами увидеть первых гостей на этой земле. Одни смотрели на струг с Венца, другие побежали вниз, хотя причин для радости в этом событии у них не было, но люди падки на всё новое, что нарушает течение их размеренной жизни.
– Это тот струг, о коем писали из Разрядного приказа, – сказал Кунаков. – С зельем и свинцом.
Хитрово смотрел на струг со своим ожиданием. Конечно, и припасы для огневого боя нужны, но ещё больше желанны для него свежие московские вести, от них воевода порядком поотстал, уже месяц Москва не слала никаких грамот.
Прибывшие люди сошли со струга и стали подниматься в гору. Острым взглядом Богдан Матвеевич рассмотрел, что впереди идут стрельцы, за ними какие-то мужики, а позади их опять стрельцы.
– Кого это к нам прислали? – вымолвил он, отмечая, что последними бредут поп с вьюком на спине и баба с ребёнком на руках. – Распорядись, Григорий Петрович, чтоб к стругу караул выставили.
Кунаков призывно махнул рукой и отдал приказ подбежавшему стрелецкому сотнику. Тот опрометью кинулся с горы вниз, где на ногах, а где юзом.
– Пойдем, дьяк, встречать гостей к избе, – сказал Хитрово. – Васятка! Сбегай на поварню и скажи, чтобы готовили к ужину на сорок человек добавочно к остальным.