Государево дело
Шрифт:
Я тогда сразу не отметил, что царица впервые сказала «к нам» о своей новой стране, но ответ на этот вопрос у меня был.
– Сударыня, нужно дать людям цель и тогда они горы смогут свернуть, чтобы достичь её. Если в каждом трактире, в каждой церкви будет на стене висеть прокламация, что Иоганн Альбрехт Мекленбургский и его царственная супруга Катарина примут у себя всех страждущих и обездоленных, они горы свернут, чтобы добраться до спокойных мест.
– А эти прокламации там есть?
– Кое-где уже есть.
– Интересно, и кто же всем этим занимается?
– Есть люди.
– Я так понимаю, вы про господина Болеслава фон Гершов и его очаровательную супругу?
– Вы как всегда правы, моя дорогая.
– Что же, я смотрю, вы все продумали и это радует меня. Но теперь мне нужно отдать кое-какие распоряжения и я прошу позволения удалиться.
– Конечно, если вы не хотите…
– Хочу, что?
– Просто мне показалось, что разговор о детях и их судьбе, вы затеяли не просто так.
– Верно. Но я получила исчерпывающий ответ и теперь могу быть спокойна за будущих наследников Мекленбургского дома.
– Погодите, – всполошился я, – о каких «будущих наследниках» вы толкуете?
– Боже мой, – губы Катарины тронула слабая улыбка. – А ведь многие уверены в вашей невероятной прозорливости! Скоро вы в очередной раз станете отцом, Иоганн. Я не знаю будет ли это принц или принцесса, но, надеюсь, мы с вами сможем обеспечить их будущее.
Вацлав Попел – студент Пражского университета был славным малым. Его любили друзья и родственники, на него возлагали надежды преподаватели, и немало девушек потеряло покой, подсматривая из окон, как он идет по улице. Всякому ясно, что со временем он добьется успеха в жизни и станет большим человеком. Да, что там говорить, он и сам так думал. Более того, Вацлав считал что его час настал и нужно лишь немного поднапрячься, чтобы поймать за хвост птицу удачи. Ведь в Прагу вот-вот прибудет будущий король Фридрих Пфальцский и ему, конечно же, понадобятся такие блестящие кавалеры как пан Попел из Ольбрамовиц.
В общем, он сейчас направлялся в гетто, чтобы взять в долг некую сумму, достаточную, чтобы приодеться и экипироваться, ведь даже последнему мораванину понятно, что король кого попало на службу не берет, не то что настоящему пражаку, каковым себя искренне считал молодой человек.
Рувим Петцель – мелкий банкир и меняла, принял представителя рыцарского сословия со всем полагающимся тому почетом. То есть, усадил на лавку, предложил что-нибудь выпить, а когда молодой человек не отказался, велел слугам принести свежего пива.
– Так вам, глубокоуважаемый пан Вацлав, нужны деньги? – вкрадчиво улыбаясь, спросил Петцель, пока они ожидали.
– Да, пан Рувим. Я хочу поступить на службу к королю Фридриху.
– А что он уже таки король?
– Ну, он еще не коронован, но совершенно точно известно, что уже принял предложение Пражских сословий и направляется к нам из Пфальца.
– Да-да, я слышал. Ну что тут скажешь, да здравствует король!
– Да здравствует король! – с энтузиазмом отозвался молодой человек.
– Сидите-сидите, – поспешил его успокоить банкир. – Вас же тут никто не видит, так зачем подскакивать? А много ли вам нужно?
– Триста талеров.
– Сколько?! – задохнулся ростовщик. – Да это же чертовски…
– Много,
– Так вы хотите стать придворным или солдатом? Хотя, что я спрашиваю, ведь вполне может статься, что это будет одно и то же.
– Вы правы, – с беспечной улыбкой отвечал молодой человек. – Император не готов пока согласиться с волей Пражских сословий и его придется убеждать!
– О, конечно-конечно, а что вы уже закончили обучение?
– Нет, пан Рувим, но как я могу заниматься подобной ерундой, когда вокруг творится История! К тому же учиться мне осталось всего ничего. Один курс. [34]
– Действительно, – охотно согласился банкир, – что такое целый курс по сравнению с историей? Да где же это пиво!
34
Прохождение курса в те времена могло занять не один год.
Но не успел он повысить голос, как отворилась дверь и в приемную проскользнула девушка в богатом одеянии с лицом покрытым тончайшей кисеей. В руках её был кувшин и два медных кубка, которые она тут же поставила на стол и сноровисто наполнила содержимым кувшина.
– Угощайтесь, добрый господин, – застенчиво улыбнувшись, сказала она.
Подскочивший при виде её студент, хотел было сказать нечто любезное или даже галантное, но ничего такого на ум не пришло, и потому он просто поклонился.
– Это моя дочь – Сара, – вынужден был представить девушку Петцель, не слишком довольным голосом. И тут же добавил на идиш, обращаясь к дочери: – Почему ты сама принесла угощение, разве у нас нет слуг?
– Простите отец, но Боруху ты сам разрешил пойти со старой Дворой на рынок, Абрахам чинит крышу, брат на учебе, а матушка плохо себя чувствует.
– Азохен вей! – вырвалось у ростовщика. – Я кормлю столько бездельников, а когда они нужны, их нет рядом!
Пока он причитал, Владислав так беззастенчиво пялился на его дочь, что даже та не выдержала, и, издав короткий смешок, отвернулась и плотнее закуталась в свою шаль. Вправду сказать, в этом не было ничего удивительного, поскольку Сара и впрямь была чудо как хороша. Стройная черноволосая красавица с просто огромными чарующими глазами. Каковы были прочие черты лица, сказать наверняка было затруднительно из-за покрывавшей её кисеи, но молодой человек был просто уверен, что и они восхитительны.
– Скажите любезный пан Владислав, – поспешил прервать это любование ростовщик, – а ваши благородные опекуны знают об этих намерениях?
– Нет, то есть да, – смешался юноша, – а почему вы спрашиваете?
– Да как вам сказать, пан Попел, ведь доходы с вашего имения и за год не покроют подобного займа, и это я ещё не вспоминаю о процентах! Так что на этот счет скажет ваша родня?
– Пан Петцель, уж не хотите ли вы сказать, что не доверяете мне? – оскорбился студент.
– Ну что вы, как можно!