Готическая коллекция
Шрифт:
— Я не мешать вам, — сказал Линк и зашагал к лодкам. А Катя по уже знакомой тропинке начала подниматься вверх. На полпути она остановилась отдохнуть и обернулась — Линк разговаривал на причале с каким-то парнем в спецовке. Приглядевшись, Катя узнала Дергачева. Он тоже работал вместе с другими на причале. А Марта ждала наверху.
— Привет! — окликнула ее Катя. — Ну и красота тут — дух захватывает!
Марта молча равнодушно кивнула и подала руку — помочь преодолеть последнюю песчаную осыпь.
— У
— Я уже знаю про убийство, — ответила Марта. — В поселке с утра об этом только и говорят. Так странно… Помните, ведь только вчера… Я смотрела и думала: бедный, несчастный ребенок. Но оказывается, лучше быть безумной, но живой, чем мертвой… Скажите честно, а вам самой тут не страшно? Вы уедете отсюда?
— Мне страшно, но я не уеду. — Катя села на песок рядом с Мартой. — Я сюда однажды тоже забралась.
И целый час потом никак уйти не могла — так тут хорошо.
— Вы решили помочь нам? — спросила Марта. — Но вы же… Какое вам дело? Вы же просто отдыхаете, приехали на пару недель. Зачем вам-то это все? Зачем вам мы с нашими бедами и страхами?
— Я, как и вы, хочу, чтобы это кончилось. Я смертельно боюсь, идя на пляж купаться, наткнуться на чей-нибудь труп. Еще раз я уже не выдержу. Это должно прекратиться. Как-то, как угодно, но это надо прекратить.
— Где ваш муж? — вдруг спросила Марта. Она смотрела в сторону причала, где Линк разговаривал с Дергачевым. Катя заметила, что внешне Марта изменилась. Лицо ее осунулось, лучезарная улыбка погасла. Светлые волосы были в полном беспорядке. Без косметики Марта казалась не такой привлекательной и свежей, как обычно, но вместе с тем выглядела гораздо моложе. Вид у нее был задумчивый и испуганный. Она еще больше походила на Золушку из киносказки, на Золушку, пережившую двенадцатый удар королевских часов, увидевшую, как ее золотая карета превращается в тыкву, ливрейные слуги — в серых крыс, а бальное платье — в грязные лохмотья.
А тем временем Линк и Дергачев распрощались.
Линк зашагал по берегу назад, а Дергачев вернулся к работе. Но перед этим он обернулся и несколько секунд созерцал вершину Дюны, — где Катя с Мартой были как на ладони. И тут внезапно Кате вспомнилась одна деталь, на которую прежде она не обратила внимания. Ей вспомнилась фотография Светы Пунцовой, показанная Катюшиным. Тогда в опорном пункте Катя взглянула на снимок мельком — уж слишком свежи и ужасны были ее впечатления от того, какой Пунцова была в пруду после трехнедельного пребывания в воде.
Но сейчас… Катя разглядывала Марту и отчетливо припоминала фото. Сходства не было, и Марта была, конечно, старше, и все же… Тип был один и тот же —
— Мой муж спит, — ответила она машинально. — Он с пяти часов сегодня на ногах.
— Спит? — В голосе Марты было столько презрения, что Катя даже не решилась спросить в ответ о том, где ее жених, Григорий Петрович Сукновалов. Да это было и неважно. Сукновалов мог, как и Мещерский, только помешать. А Дергачев был на виду на причале и пока не собирался никуда уходить.
— У меня к вам важный разговор, Марта, — повторила Катя.
И услышала в ответ:
— А вы правда поможете?
Что было говорить? Да, я помогу? Но Катя не хотела врать. Нет? Тогда зачем было проявлять любопытство к чужим делам?
— А вы в милиции кто? — продолжала настойчиво допрашивать Марта. — Клим мне сказал, что вы из Москвы, из министерства, а там вы кто? Следователь?
— Я не из министерства, я в пресс-центре области работаю. Средства массовой информации. Правда, звучит жутко казенно.
— Газеты? — Марта была разочарована.
— И газеты в том числе. Иногда мы сами статьи пишем о том или ином случае, если он интересный и если ясна полная правда о том, как все было на самом деле.
— А как бывает на самом деле, когда происходит убийство?
— Ужасно запутанно. А иногда с самого начала вроде бы все ясно, а потом оказывается, что у вашей медали аж три стороны. А порой и пять или двадцать пять.
И уголовное дело вроде бы давно уже в суде, а все равно неясно, кто прав, кто виноват. Иногда все, что нужно, — это, как в детективе, угадать имя убийцы.
А иногда даже от такой угадки никакого толка. Потому что имя — это просто буквы. И ничего больше.
И, узнав имя, понять, почему этот человек делает то, что делает, очень трудно, а иногда и просто невозможно. А порой, Марта, честное слово, бывает так горько, что не хочется знать правды. Потому что.., становится еще страшнее. — Катя посмотрела на собеседницу. — Но правда нас ведь не спрашивает, хотим мы ее знать или нет. Она…
— Что? — Марта плотнее запахнула на себе свою толстую вязаную кофту.
— Правда выплывает наружу. Почти наверняка. Но иногда не сразу, а спустя даже годы.
— О чем вы хотите говорить со мной?
— Как раз о том, с чего начался мой здешний отдых.
В первый день мы ехали по дороге, и вдруг я увидела, как вон тот человек, — Катя кивнула туда же, куда смотрела и Марта, — на причал, лодки, на Дергачева, в этот момент занятого и вроде бы целиком поглощенного делом. Вместе с остальными он переворачивал лодки и теперь помогал спускать две из них на воду, — как он хотел броситься вниз с во-он той колокольни.