Готическая коллекция
Шрифт:
— Да забыл! Из головы просто вылетело! — Базис, вытирая руки салфеткой, заспешил к столу Сукновалова. — Ну, Григорий Петрович, все, обкатал я наше авто, резину обновил.
— Успел уже? Когда? — Сукновалов хлопнул себя по колену.
— Да вчера вечером. Я и не думал, да ребята подначили — давай да давай, прокатись с ветерком. Юля мне: подожди, вот Григорий Петрович приедет, а я…
Не утерпел. Так проверить хотелось.
— Ну и?
— Зверь машина, Григорий Петрович. Мотор что оркестр симфонический. Если желаете, можно прямо сейчас и…
Сукновалов
— Нет, Илюша, только не сейчас. Устал я что-то.
Замотался. Да и ты, гляжу, не того что-то, не в форме.
Неприятности?
— А, — Базис махнул рукой, — с утра жилы все вымотают.
— Да ты толком говори. — Сукновалов спрашивал, но смотрел мимо собеседника. — С отелем проблемы?
С деньгами?
— Да нет, — Базис тяжко вздохнул, — не с деньгами. Так, муть голубая… Здесь у всех с самого утра все наперекосяк, Григорий Петрович, как милиция-то снова налетела.
Сукновалов рассеянно покивал: да-да, слышал, знаю, очень жаль.
— Давай не будем себе портить праздник, Илюша, — сказал он, поднимаясь. — В следующий раз машиной займемся. Специально с Мартой к тебе заглянем. На днях я как-нибудь дела свои пораньше закончу, и обкатаем резину. Доставим Марте удовольствие, прокатим с ветерком. Да, кстати, Юля мне сказала, что ты, кажется, видел мою ненаглядную вместе с родственничком?
Базис кивнул.
— Долгонько она у него загостилась, — хмыкнул Сукновалов. — Михель-то парень тихий, смирный, а при случае заболтает кого угодно. Ну, ей практика с ним-то.., я насчет языка немецкого… Практика нужна. В Европу мы с ней едем через две недельки.
— Конечно, Григорий Петрович, — поддакнул Базис. — Европа — это круто.
Сукновалов расплатился за коньяк, направился к выходу и на ступеньках столкнулся с Катюшиным. Тот до кафе добрался пешим — стрекота его мотоцикла никто не слышал. Позади Катюшина Мещерский увидел Катю.
— Здравия желаю, — мрачно поздоровался с Сукноваловым Катюшин. Вид у него был, как и голос, — мрачным, как туча.
— Вечер добрый, лейтенант. Откуда вы такой пасмурный? — осведомился Сукновалов, и в дружеском его тоне Мещерскому, сразу же тревожно насторожившемуся при виде Кати и участкового, померещилась легкая издевка.
Катюшин глянул на Сукновалова. И в его взгляде читался ясный ответ — от верблюда. Он обошел Сукновалова и медленно направился к столику Дергачева.
Катя нерешительно остановилась на пороге кафе.
— Привела все-таки, — шепнул Мещерскому Кравченко. — Уломала. Ну, Катька! Ну, что-то будет.
Едва завидев Катюшина, не на шутку встревожился и Базис. Лицо его потемнело, на скулах вспыхнул гневный румянец. Катюшин приблизился к Дергачеву. В этот момент кассета в магнитофоне, оглушавшем всех, неожиданно закончилась. Над верандой в вечернем воздухе плыл сигаретный дым да размеренный гул голосов.
— Иван, — напряженный голос Катюшина резко выделялся в этом гуле, — пойдем. Надо поговорить.
Дергачев точно очнулся. В руке у него была тяжелая пивная кружка.
— Садись, Клим.
— Нет, не здесь. Пойдем со мной.
Мещерский почувствовал,
— Я пью свое пиво. — Кружка Дергачева была пуста. На столе стояли еще две пустые бутылки «Балтики». Осколки третьей, разбитой, Чайкин, неумело шурхая по полу щеткой, заметал на совок.
— Иван, идем со мной, — Катюшин чуть подался вперед. — Есть разговор, Иван.
Дергачев поднялся. Он был выше участкового на целую голову.
— О чем?
Катюшин снизу заглянул в лицо своего друга.
— Пойдем, узнаешь, — ответил он.
Дергачев хмыкнул и начал медленно пробираться к выходу.
Ему пришлось пройти мимо Сукновалова, тот задержался послушать, делая вид, что прикуривает.
Прошел он и мимо Кати, ухватившейся за перила веранды.
— Добрый вечер, — поздоровался с ней Дергачев, делая вид, что в упор не видит соперника.
— Добрый вечер, — ответила Катя.
Катюшин стремительно прошел мимо, догнал Дергачева. Катя хотела было спуститься за ними на улицу, но Катюшин на ходу оглянулся, и она замерла.
— Чего это он? Как с цепи сорвался! — удивленно спросила Юлия, следя за быстро удаляющимися мужчинами. — Что с ними, а?
— Ничего, — ответил Базис и, так как она продолжала ошарашенно глядеть мужчинам вслед, вдруг со злостью швырнул вилку на гриль и прошипел:
— Что спрашиваешь-то? Сама, что ли, не видишь?
— Добрый вечер.
Катя вздрогнула. С ней вежливо поздоровался Сукновалов — он направлялся к своей машине и на ходу спросил участливо-покровительственным тоном:
— Ну, как ваш отпуск? Как тут у нас вам отдыхается?
Глава 29
У ЧЕРТЫ
Но о том, как ей здесь «отдыхается», Катя задумалась всерьез только на следующее утро. Пора было приводить чувства и мысли в порядок. И пора было, кажется, подводить черту.
Так думала Катя, вспоминая события минувших суток ясным погожим утром, когда часы показывали половину восьмого. Катя в номере была одна. Кравченко вместе с Мещерским отправился рыбачить.
Вроде бы с вечера никто никуда не собирался. Все вышло само собой. Разбуженная солнечными лучами, пробивающимися сквозь щели в жалюзи. Катя открыла глаза и узрела Кравченко, старавшегося изо всех сил не шуметь, — он собирал разбросанный по номеру рыбацкий скарб. Увидев, что Катя не спит, он приложил палец к губам, нагнулся, поцеловал ее, а потом заботливо поправил одеяло. Ах ты, боже мой… Катя повернулась к стене, сладко зарываясь лицом в подушку.
Мужчины как дети. И память их коротка. Ведь еще вчера вечером ни о какой рыбалке и речи не шло. После того как Катюшин с такой трагической помпой на глазах у всех увел Дергачева, они втроем молча, как на похоронах, посидели за столиком. Они ее ни о чем не спрашивали. А ей не слишком-то хотелось вспоминать и пересказывать разговор с Катюшиным. Ну, хоть он-то по крайней мере на этот раз вел себя не как мальчишка, а как мужчина. Хотя далось это ему нелегко. Да и объяснять ему пришлось долго, чуть ли не разжевывать.