Грабители (Тени войны - 12)

Орлов Алекс

– Да, еще даже неполных трое.

– Понятно. Ремонтная база есть?

– Есть. А что, технику нужно подлатать?

– Да, в "скаутах" масло неродное - с танков залитое, да и боекомплект у них на исходе.

– Сделаем, перезарядим, заправим. Обоз у нас в полном порядке. Сумели сберечь и теперь только за счет него и держимся.

В этот момент загудел сигнал вызова у рации Вильямса.

– Слушаю, - отозвался он.

– Сэр, мы уже разместились, - сообщила Саломея.

– Хорошо,

девочки, отдыхайте. Завтра механики посмотрят ваши "скауты" - в полку есть мастерские.

– Отлично, сэр!

– Что-нибудь еще?

– Нет, сэр, спокойной ночи.

– Спокойной ночи, Салли.

– Честно говоря, я и не знал, что в имперской армии женщины служат в ударных частях, - сказал Бертольд.

– А у вас - нет?

– Нет. Только с бумажками, на интендантских службах и все такое... Небось проблем с этими бабами?

– Представь себе - нет. Они ветераны, по четвертому разу в кампании.

– Ты серьезно, Сэм?
– удивился Бертольд.

– Вполне, Джонни. Ты бы видел, как они дерутся - до последнего патрона, сжав зубы и... В общем, давай выпьем за них.

– Давай, Сэм.

Они выпили еще и немного помолчали, прислушиваясь, как за тонкими стенами палатки все еще возбужденно переговариваются солдаты.

– Слушай, Сэмми, ты, говоришь, был на Конфине, - полковник Бертольд разлил остатки, а пустую флягу бросил на походную кровать.

– Был на Конфине, будь он неладен.

– А где стояла твоя часть во время войны?

– Какой войны, Джон?

– Ну как же, мы воевали - были врагами. Ликонский конфликт - помнишь? Полгода самой настоящей войны.

– Так это когда было, Джон.

– Да не так уж и давно. У меня там друга убило, поэтому для меня все как сейчас. Где ты тогда воевал, на западе или на южном фронте?

– Да ты чего, Джон, запьянел? Когда был Ликонский конфликт, мне было семь лет...
– возразил Вильямс. Сказал и сразу протрезвел. Его сознание опалила странная догадка, и стало вдруг жарко, а перед глазами поплыли фиолетовые круги.

– Постой, Сэм. Что-то я совсем запутался, - сказал в свою очередь Бертольд.
– Тебе сколько лет?

– Почти пятьдесят.

– И ты говоришь, что во время Ликонского конфликта ты был ребенком?

– Да, Джон.

– Но мне пятьдесят два, Сэмми! Мне пятьдесят два, и я воевал на западе в чине майора! Это было только три года назад!!! Три, а не сорок лет, Сэм!

– Не кричи, Джон...
– сиплым голосом произнес Вильямс.
– У тебя есть еще выпить?

– Есть, - еле слышно ответил Бертольд и отер с лица неуместные слезы.

Полковник Бертольд не боялся ничего, он смело шел в бой, он решительно командовал своими людьми, но то, что с ним случилось, то, что случилось с его солдатами, было страшнее всякого поражения, хуже всякой обиды. Это было

просто несправедливо.

Достав из походной тумбочки еще одну фляжку и два стакана, более подходящие для подобной ситуации, Бертольд разлил армейский ром, а затем задал вопрос, который потребовал от него больших усилий:

– Так что, Сэмми, какой сегодня год по твоей версии?

– Пятьсот пятьдесят девятый от переселения Грегора...

– А по-моему - пятьсот девятнадцатый от переселения Грегора. И все мои ребята - почти семь сотен человек, подтвердят тебе это.

– Пока мы здесь, Джон, нет никакой разницы, какой сейчас год. В этих краях мы вне времени.

– А я все еще надеюсь, Сэм, я надеюсь, что нас перебросит еще и еще раз и, быть может, в конце концов мы окажемся дома. Только что мне теперь там делать?

Они подняли стаканы и выпили. Солдатский ром незаметно скользнул в их желудки, как будто это была обыкновенная вода.

– Что я теперь скажу своим людям, Сэм?

– Не знаю, Джонни. Меня радует уже то, что мы объединились. Вместе даже помирать не так противно.

– Тебе хорошо говорить, ты находишься в своем времени. А я как будто уже мертвец.
– Бертольд вздохнул и, покрутив в руках пустой стакан, добавил: - Но я с тобой согласен, вместе лучше.

– И потом...
– продолжил Вильямс.
– Есть еще маленький шанс, и он находится на искусственном острове - в море. Что это, я не знаю; может быть, секретная инструкция, может, какая-то дыра, в которую можно прыгнуть - и ты сразу дома...

– Ты предлагаешь двинуть к морю?

– Да. У меня даже карта есть. Правда, она зашифрована, но кое-что я там уже понимаю. В любом случае, Джонни, лучше, если есть цель.

– Лучше, - согласился полковник Бертольд. А затем вдруг добавил: - А у меня дома дочка осталась. Лизой зовут... И теперь она моя ровесница.

Бертольд смотрел перед собой замутненными глазами, и было непонятно, в сознании он или нет.

– Главное для нас - вернуться. А что будет потом, это мы решим позже. Еще неизвестно, в какое время мы попадем - может, в прошлое.

– А сержант, говоришь, прожил здесь всю жизнь?

– Да.

– А его полк когда пропал?

– В пятьсот двадцатом.

– Понятно, значит, уже после нас, - угрюмо кивнул Бертольд.
– Поэтому я о нем и не слышал.

– О Пятьдесят втором егерском много говорили, а вот о вас ничего не было слышно, - заметил Вильямс.

– Так решили начальники - тут я не сомневаюсь, - пояснил Бертольд.
– На Конфине-то, считай, победили вы. Мы ушли оттуда, получив лишь незначительную компенсацию, а потом, значит, пропал мой полк. Ну и понятно, что все притихли. Вслед за поражением потеря полутора тысяч человек. Какой же политик захочет такого позора?