Граф из Техаса
Шрифт:
— Скорее всего. Но, уверяю вас, Гарика нельзя назвать ни тем, ни другим. Он всегда был глуп. Когда мы были детьми, он считал себя самым умным мальчиком среди нас, намного превосходящим всех других. И то, что он позволял себе… — она замолчала и резко покачала головой. — Незачем и говорить, что если бы дядя Герберт знал об этом, он никогда не нанял Эмерсона на должность управляющего имением.
Любопытство заставило Прескотта спросить:
— А что именно он себе позволял?
Люсинда мгновение колебалась.
— Попросту говоря, он позволял
В благородном английском обществе? Насколько Прескотт мог догадаться, это означало только одну вещь.
— Вы говорите, что он водился с девушками не своего круга.
— Он пытался.
От ее тихого ответа у Прескотта по спине побежали мурашки.
— С вами! Он пытался ухлестывать за вами?
Удивленная его быстрой проницательностью, Люсинда так резко повернула голову, чтобы посмотреть ему в глаза, что они почти соприкоснулись носами. Они оба слегка отпрянули друг от друга. Он заметил, что ее лицо залилось румянцем, и догадался, что его предположение попало прямо в точку.
— Ведь так оно и было, не правда ли? Этот негодяй!..
— Он только пытался, Прескотт. Но ему это так и не удалось. Я приложила все усилия, чтобы этого не случилось.
— Надеюсь, вы выкинули его за дверь с хорошим пинком под зад.
Легкая улыбка тронула уголки ее губ.
— Я ведь женщина. Я никогда не прибегну к подобным действиям. Я просто использовала свой ум.
— Как?
— Я прокляла его, — просто сказала она.
— Прокляли его? Вы сказали ему пару грязных словечек, и это… это остановило его?
— Прескотт, богохульства никогда не слетали с моего языка.
— Но вы ведь только что сказали…
— Что я наложила на него проклятие. Я так и сделала. Я сказала, что, если он только дотронется до меня или даже пройдет мимо меня с похотливыми мыслями в голове, я обращусь за помощью к силам древних Друидов, и он навсегда потеряет ту часть тела, что делает его мужчиной.
Проклятия… Силы древних Друидов… Прескотт никак не мог взять в толк, о чем она говорила ему.
Внезапно его осенило. В тот день, когда он встретил их обоих, Эмерсон назвал Люсинду ведьмой и велел ей убираться домой к своему котлу.
— Я думаю, — продолжала она, — мысль о том, чтобы до конца жизни лишиться своей мужественности, по-настоящему испугала его. Можно даже предположить, что я помогла вселить в него страх перед Богом. По крайней мере, на некоторое время.
Чувствуя, как его злость на Эмерсона постепенно испаряется, а его восхищение Люсиндой становится все больше, Прескотт спросил:
— Он и вправду верил, что вы можете сделать с ним такую вещь? Я имею в виду лишить его мужской чести?
— По-видимому, это так. Он не подходит ко мне ни на шаг с тех пор, как я прокляла его.
Прескотт положил руку Люсинде на плечо, нежно проведя большим пальцем по чуть выступающей ключице, остальными пальцами ощущая легкое прикосновение локонов, спадающих на шею.
— Вы просто необыкновенная
Так наивно произнесенные им ласковые слова вместе с теплым прикосновением его руки зажгли у нее глубоко внутри медленный скрытый огонь, который мог разгореться жарче и сильнее, если бы она позволила себе это. Но такие мысли, такие чувства к нему были совершенно неприемлемы. Она должна сохранять их отношения такими, какие они есть — чисто платоническими. Сделать это было чрезвычайно трудно, но не сделай она этого — все в конечном счете обернется трагедией не только для нее, но и для него.
Подавив в себе эти бурные чувства, Люсинда снова перевела все свое внимание на учетные книги. И через несколько мгновений она сделала важное открытие, которое, без всякого сомнения, могло очень обрадовать Прескотта.
— Мне кажется, я нашла что-то интересное.
— Что?
— Имение еще не совсем разорено, как вы подозревали. Остался еще небольшой капитал. Конечно, как вы понимаете, совсем небольшой, но он есть.
— Там найдется достаточно денег, чтобы выплатить всем людям, работающим в поместье, жалованье за месяц?
— О, да.
— Хорошо. Это, по крайней мере, снимает большой груз с моей души. Я уже было собрался позволить большинству из них уйти из имения.
— Знаете ли, они все равно не сделали бы этого.
— Не сделали чего?
— Не ушли.
— Вы хотите сказать, что они продолжали бы работать здесь без оплаты?
— Они делали так в прошлом, почему бы они стали отказываться от этого сейчас? Это их дом, Прескотт. Большинство прожили здесь всю свою жизнь. Как и наши предки, они были свидетелями всего — и плохого, и хорошего, но все эти годы они оставались в имении. Рейвенс Лэйер принадлежит настолько же им, насколько и вам. К тому же к следующему месяцу у нас будут большие денежные поступления.
— Откуда вы об этом узнали?
— Сезон стрижки овец должен начаться со дня на день. В общем, как только прибудут стригали.
— И каким же образом стрижка стада грязных овец принесет в Рейвенс Лэйер деньги?
Люсинда посмотрела на него удивленно и в то же время нетерпеливо.
— Вы ведь новичок в этом деле, не так ли?
— Я совершеннейший профан там, где речь заходит об овцах, дорогая. Помните, я ведь погонщик крупного скота.
— Так вот, мистер погонщик крупного скота, вам очень скоро предстоит узнать, что разведение овец гораздо прибыльнее всех ваших стараний в бычьем хозяйстве.
— Не может этого быть?! Овцы есть овцы. И вы никак не можете сравнивать их с коровами.
— Я и не пытаюсь. Поверьте мне.
— Господи, конечно, да и как их можно сравнивать. Коровы дают молоко, масло и сыр, когда они живые, и говядину, когда их забивают. А все, что делают овцы, — это пожирают траву на ваших прекрасных пастбищных землях и распространяют зловоние по всей округе.
— Не совсем так. Вы забыли, что они дают тонны шерсти каждый год в течение многих лет. Не говоря уж о баранине.