Граф из Техаса
Шрифт:
— Шерсть?
— Да, Прескотт, шерсть.
— Мне не нравится шерсть. Я не могу носить вещи, сделанные из нее. Никогда не мог. Последний раз, когда тетушка Эмми заставила меня надеть шерстяные штаны, я, наверное, соскреб половину волос и кожи со своих ног.
— Тогда, очевидно, вы носили не мериносовую шерсть.
— Шерсть есть шерсть, дорогая.
— Нет, мериносовая шерсть отличается от других. Это самый тонкий и нежный вид шерсти, который вы сможете найти. Единственная порода овец, которую мы разводим в Рейвенс Лэйере. И не только это, лорд Прескотт Трефаро, десятый
Прескотт знал, когда следует спорить, а когда лучше придержать свой язык за зубами. По всему видно, Люсинда знала, что она говорила, и поэтому он совершенно не обиделся за ее прямоту. Наоборот, он серьезно задумался над ее словами.
— Ну, в таком случае я просто постараюсь полюбить этих маленьких созданий, учитывая, что они очень полезны и будут приносить доход.
— Мудрое решение.
— Но я не буду есть их.
— Не будете?
— Нет. Это уж наверняка. Я как-то раз попробовал баранину, и она мне ужасно не понравилась.
— Не может этого быть, Прескотт.
— Да, честное слово.
— О, действительно? Тогда почему вы наложили себе добавку на завтрак? Да и к тому же очень щедрую добавку.
— Я никакой баранины на завтрак не ел.
— Нет, ели. Я сама видела.
— Черт побери, Люсинда, сегодня утром я ел сосиски и какие-то маленькие котлетки. Но я не ел никакой баранины.
Не в силах сдержаться, она засмеялась.
— Прескотт, сосиски и эти маленькие котлетки были сделаны из баранины. Точнее из мяса молодого весеннего барашка, но это почти то же самое.
— Вы разыгрываете меня?
— Нет, я вполне серьезно.
— Я ел баранину?
Она опять засмеялась при виде испуганного выражения на его лице.
— Да, и более того, она вам очень понравилась.
Прескотт с минуту подумал об этом, и выражение ужаса на его лице сменилось выражением смирения.
— Да, вы правы. Черт меня побери, неужели я действительно ел баранину? Но она мне и вправду понравилась.
— Не успеете и оглянуться, как вы будете есть почки и лосося, как истинный английский джентльмен.
— Почки и лосося? — Прескотт резко выпрямился и отошел от стола. — А вот на это не рассчитывайте. Я никогда не буду есть почки и лосося. Во мне слишком много от техасца, чтобы опуститься так низко.
— Посмотрим, — тихо сказала Люсинда, улыбнулась и закрыла книгу перед собой.
Глава 9
Стригали прибыли в Рейвенс Лэйер два дня спустя после их разговора, и, как и предсказывала Люсинда, началась работа по стрижке овец.
Прескотт узнал, что в имении есть для этого специальный сарай, расположенный в маленькой тихой долине в полумиле от замка.
Он стоял у входа в этот сарай, переводя свой взгляд то на овец, сгрудившихся в загоне неподалеку
Было такое раннее утро, что солнце еще только взошло и коснулось земли своими первыми лучами, поэтому стригали, которые молча высыпали из фургонов, выглядели угрюмо. Некоторые из них были с такими красными глазами и серыми лицами, что выглядели менее всего пригодными к работе.
«Пьяницы, страдающие с похмелья», — решил Прескотт, глубоко сочувствуя этим людям. Но от его сочувствия не осталось и следа, когда первую партию овец завели в большой открытый сарай, и стригали решительно взялись за дело.
Несмотря на то, что мужчины были небольшого роста, они обладали большой силой в руках.
«Это совершенно необходимо», — решил Прескотт, учитывая, что каждый должен был прижимать к земле непокорную овцу одной рукой, а другой состригать с нее шерсть. Одна овца на человека — так было установлено у стригалей. Они с силой валили на пол блеющее животное, состригали с него шерсть практически без единого пореза, и пока полуголое создание ковыляло из сарая, полегчав на несколько фунтов [5] , другая овца, выглядевшая намного толще, тотчас же занимала опустевшее место.
5
Фунт — мера веса, равна 0, 5 кг.
Прошло несколько часов, и первая партия овец в загоне сменилась второй. Прескотт с удивлением смотрел, как гора шерсти в дальнем углу сарая становилась все больше и больше. Он решил, что если стригали будут продолжать работать в том же темпе, то эта куча к концу дня достигнет потолка, покоящегося на высоких железных балках. Но это было только начало — постричь предстояло еще несколько тысяч овец.
— К концу дня в сарае не останется места, куда складывать шерсть, — сказал он Люсинде, когда стригали остановились перекусить.
— Этого не случится. Скоро они начнут вывозить ее.
Люсинда вместе с другими девушками почти все утро помогала миссис Свит готовить основательный обед для работающих мужчин.
Подав последний огромный бутерброд и оставшуюся кружку горячего чая стригалям, она подошла к Прескотту, и они пошли немного прогуляться.
— И куда же всю эту шерсть вывезут отсюда?
— Большая часть переправляется в Шотландию.
— А что там?
— Там находятся лучшие ткацкие фабрики в мире. У нас долгосрочный контракт с двумя самыми старыми и крупными из них.
— О, я этого не знал.
— А откуда вы могли знать? Вы ведь не носите шерстяные вещи.
— Послушайте, я сожалею об этом.
— О чем? О том, что вы не носите шерстяные вещи? За это совсем не нужно извиняться. Многие люди не носят их.
Отойдя на порядочное расстояние от толпы стригалей, Прескотт остановился. Он заставил остановиться и Люсинду, завладев ее обеими руками и развернув ее к себе лицом.
— Я не это имел в виду. Я сожалею о том, как я вел себя в тот день.
— О том, как вы вели себя?