Граф Лазарев. Том II

Флавий Вик

— Чушь, — наконец припечатал Койр. — Никто из наших братьев до такого бы не опустился.

— Разумеется, друг мой, — легко согласился Август. — Я лишь высказал предположение, не более.

— Защита и обвинение высказались. — Судья перевел взгляд на нас. — Подсудимые, желаете что-нибудь сказать?

Я пожал плечами и озвучил единственное, что, пожалуй, можно было сказать по существу в этой ситуации:

— Я невиновен.

Анна спокойно взглянула на судью и повторила свои фирменным ничего не выражающим голосом:

— Я невиновна.

Я

видел, как теплеют взгляды, которыми одаривают нас оборотни. Как присяжные хмурятся, и ненависть на их лицах уступает место угрюмой задумчивости. Даже судья уже смотрел на нас менее неприязненно, а это, пожалуй, самое главное.

Зерно, посеянное Августом, принесло свои плоды. Похоже, чуть ли не половина зала всерьез размышляет, а не мог ли Койр и правда быть отравителем. И, возможно, некоторые даже близки к тому, чтобы в это поверить. Я бы точно поверил, глядя на эту противную чернобородую рожу.

Дело не столь безнадежно. Август помог нам, как и обещал, зародил в вервольфах сомнения. Теперь главное — твердо стоять на своем. Как там говорил старик, дружно все отрицать? Это мы можем.

— Они меня заставили! — неожиданно проговорил Федор. — Угрожали, что, если я не подолью этот яд, мне и моей семье не жить.

Я чуть не подскочил на месте. Что?!

— Я и правда отравил главу клана. Но они меня заставили, заставили, клянусь. Я не хотел. — Федор низко опустил голову. — Я виноват. Я не должен был этого делать. Но вы же знаете, какие у Тайной Канцелярии методы. Меня пытали бы, бросили бы в подземелье. А моя жена… Лучше вам не знать, что они собирались с ней сделать.

— Что ты несешь?! — прошипела Блэйд. Я был полностью с ней солидарен.

— Я действительно подлил яд, — повторил Федор, старательно избегая смотреть на нас с Анной. — Но теперь понимаю, что не могу с этим жить. Я виновен и должен понести наказание. И они тоже. Это ведь они мне приказали.

Я мгновение подбирал слова, а потом не выдержал и просто залепил предателю пощечину. Тот дернулся, но взглянул на меня почти с благодарностью. Словно сам мучился от того, что ему приходилось говорить, и рад был быть за это наказанным. И это почему-то взбесило меня еще больше. Что, совесть проснулась, сволочь ты такая? Да будь моя воля, я бы убил тебя на месте!

Койр, до этого хмурившийся, расплылся в улыбке, словно кот, поймавший мышь. Предатель быстро взглянул на старика, и в них отразилась отчаянная надежда.

Его подкупили! Должно быть, старый ублюдок пообещал стражнику помилование, если тот оклевещет нас, и в красках расписал, какие ужасы его ждут во время казни. И тот тут же побежал спасать свою шкуру, забыв о чести, не говоря уже о таких мелочах, как верность и долг перед Империей. Два урода нашли друг друга.

Мне отчаянно хотелось вскочить, схватить старого интригана за бороду и выдрать ее к чертям собачьим. А потом еще и отпинать его ногами, наплевав на гуманизм и сочувствие к пожилым людям. Гнусная скотина, которая подстроила убийство, подставила невинных,

да еще и выходит сухой из воды. Это разозлило меня даже больше, чем наша предполагаемая казнь.

Судья пожевал губами.

— Что ж, это меняет дело. Первое заседание закрыто. Суд удаляется до созыва второго, дабы за это время присяжные обдумали услышанное. Хотя, с учетом открывшихся обстоятельств…

— Я заявляю свое право на суд поединком.

Все головы, включая мою, повернулись к Анне. Та невозмутимо обвела взглядом зал и повторила:

— Я заявляю свое право на суд поединком. Священное право высшего мага и носительницы древней крови, которое никто не может оспорить.

— Ты потеряла это право, когда покинула клан с позором, — выплюнул Койр.

— Не потеряла. Нет ни одного закона, в котором было бы сказано подобное.

— Анна, это безумие! — Август. — Тебя же убьют! Успокойся, у тебя еще будет шанс оправдаться.

Блэйд качнула головой.

— Не будет. А потому решим это дело, как воины.

— Вы берете кого-нибудь под свою защиту? — уточнил судья.

— Да. Если я одержу победу, я, граф Лазарев и Григорий Монин будут свободны. А этого, — Блэйд презрительно кивнула в сторону Федора, — я защищать не собираюсь.

— Какой еще поединок? — шепнул я ей на ухо. — О чем речь?

Анна от меня отмахнулась.

— Анна Блэйд, — торжественно провозгласил судья. — Сейчас вы покинете здание суда и будете сражаться с каждым, кто пожелает выступить против вас, пока не упадете или пока желающих не останется. Если победите, все обвинения с вас, графа Лазарева и Григория Монина будут сняты. Если проиграете, будете похоронены, как подобает, а дело от отравлении продолжится. Каждый воин леса, кто считает вас виновной, волен выступить против вас и доказать обвинение с мечом или же выставить защитника. Желающие есть?

Пара молодых вервольфов из числа зрителей привстала было, потом наткнулась на стальной взгляд Анны и села обратно. Может, Блэйд и не Архимаг, но сил уложить какого-нибудь юнца у нее достаточно. Но все равно это самоубийство. Чистой воды самоубийство. Сражаться со всеми подряд, пока не упадешь? Немыслимо.

Какой-то оборотень, решившись, все же поднялся с места, но его опередил Койр. Подошел и с ехидной улыбкой воззрился на Анну.

— Я обвиняю Анну Блэйд и выставляю вместо себя защитника.

Ну да, куда старому пердуну драться. Струсил и решил послать вместо себя кого-нибудь из слуг, как типично для подлецов.

— Назовите его. Вы можете выставить любого, и он будет драться вместо вас, если не скажет «нет», — попросил судья.

— Каждый воин леса, верно? — Койр улыбался все шире и шире. — Если мне не изменяет память, нет ни одного закона, в котором было бы сказано, что это должен быть вервольф.

— Хотите выставить против меня бурундука или белку? — Анна пожала плечами. — Что ж, вперед, я это переживу. Да, я согласна на любого, кто обитает в этом лесу, будь он хоть чертом лысым.