Граф М.Т. Лорис-Меликов и его современники

Итенберг Борис Самуилович

Тут нам хотелось бы сделать некоторое историографическое отступление. В 1888 г. в «Русской старине» была опубликована статья А.М. Войнова «Бой под Зивином в азиатской Турции», предпосланная необычным предисловием от редакции журнала. В нем отмечалось, что автор статьи, стремясь снять с себя упреки (за неудачный исход боя), которые содержались в указанном труде Кишмишева, пытается взвалить ответственность на других. Эпизод этот имел важные последствия: снятие осады Карса было во многом связано с поражением русских под Зивином. Поэтому редакция, придерживавшаяся принципа беспристрастности, решила опубликовать статью, смягчив некоторые сркде-ния ее автора, «не касаясь существа предмета»⁸³.

Дело в том что, полемизируя с Кишмишевым, Войнов осуждает и Лорис-Меликова за его якобы неумелое руководство операцией, за двоевластие в командовании: главную роль играл генерал Гейман,

а «корпусной командир находился здесь только для общего руководства»⁸⁴. Думается, что указанное предисловие преследовало цель не только восстановить в принципе историографическую справедливость, но и непосредственно защитить авторитет Аорис-Меликова (в отредактированной статье он называется бесфамильно, только — «корпусной командир»), с которым редактор «Русской старины» М.И. Се-мевский был в дружественных отношениях. 7 июля 1887 г. Семевский специально приехал к Михаилу Тариеловичу в Веве и, как нам представляется, познакомил его с первоначальным текстом статьи Войнова, получив необходимые консультации для намечаемого к публикации предисловия⁸⁵.

* * *

Для понимания подлинной роли Аорис-Меликова в Кавказских войнах необходимо выяснить характер его взаимоотношений со своим непосредственным начальником — великим князем Михаилом Николаевичем. В этой связи нас интересует и другой вопрос: как складывались слркебные отношения между великим князем и военным министром Д.А. Милютиным, представлявшим высшую либеральную бюрократию? Его дневниковые записи выясняют некоторые интересующие нас обстоятельства, иногда раскрывающие скрытые, глубинные мысли их автора. Такой курс исследования способствует определению места начальника Терской области, а потом и командира Кавказского корпуса в многотрудных ратных делах и позволяет изучить достоверность информации, получаемой императором от великого князя о Лорис-Меликове — человеке, который станет вторым лицом в государственной иерархии.

Военный министр и наместник Кавказа были далеко не единомышленниками; правда, острых конфликтов между ними не происходило — либеральному министру приходилось считаться с августейшей особой, но серьезные разногласия имелись. Великий князъ был противником многих положений военной реформы, проводимой Милютиным. Не соглашался с политической ролью Закаспийского края⁸⁶, стремился получать дивиденды от железнодорожного строительства. 18 апреля 1875 г. Милютин записал в дневнике: «Говорят, что в. к. Михаил Николаевич бомбардирует великих князей Константина Николаевича и наследника цесаревича телеграммами, в которых убедительно упрашивает их, во имя дружбы, отстоять Бакинскую дорогу. Крайне прискорбно и грустно, что дух спекуляции и жажды наживы до такой степени обуяли всех не только государственных людей, но даже членов царской фамилии»⁸⁷.

Приведенные свидетельства важны для понимания дальнейшего: приближались решающие моменты войны на Кавказском фронте — наступление, штурм Карса. Как же в этих условиях вел себя великий князь? 25 июня 1877 г. из Александрополя он писал императору, что Лорис-Меликов «благоразумно» отступил от Карса и собирает силы для контратаки. Что же в это время делает он сам, главнокомандующий всей Кавказской армией? Пришлось об этом доложить: «Теперь я должен объяснить, почему я решился выехать из отряда под Карсом и прибыть сюда. Когда я в конце мая приехал туда, то генерал-адъютант Лорис-Меликов уже предлагал мне вступить лично в командование действующим Корпусом; я не согласился»⁸⁸... Весьма симптоматичное признание! Брату царя предстояла возможность проявить себя в решающих сражениях, а он отказался. Не хотел, оказывается, обидеть Лорис-Меликова: дела, дескать, шли хорошо и, взяв на себя командование, он тем самым смещал «на низшую должность командующего Корпусом». Это первая причина. Вторая — командующий всеми войсками на Кавказе вынужден «переезжать из одного отряда в другой» (напомним, что этот Корпус был основной силой всей Кавказской армии)... «Поэтому, — чистосердечно признается Михаил Николаевич, — я в отряде занимал роль пассивную».

Эта «пассивная роль» диктовалась, по мнению великого князя, сложившимися обстоятельствами: в присутствии своего августейшего начальника Лорис-Меликов «становился нерешительным», обращался за советами, терял «собственную инициативу в своих решениях»⁸⁹. Так, думается, началось развенчание деятельности командира Корпуса, о котором раньше в письмах к императору содержались только восторженные отзывы.

10 июля 1877 г. это письмо фельдъегерем было доставлено Александру И, который ознакомил с ним военного министра Д.А.

Милютина, записавшего в дневнике: «Замечательно в этом письме лишь то место, где великий князь, как бы оправдывая свой отъезд из действующего корпуса, выставляет разные неудобства и невыгоды своего личного пребывания при войсках. Все, что пишет он, буквально применяется и к пребыванию государя при здешней армии»⁹⁰. Другими словами — вмешательства царских особ в командные действия лишь тормозили (а иногда и нарушали) ход военных операций, внося сумятицу в намеченные планы⁹¹.

Именно на это обстоятельство указывал Лорис-Меликов в обширном письме (см. документ № 16) к Белоголовому в октябре 1886 г., раскрывая закулисную сторону войны с Турцией. Граф писал, что придет время, когда материалы «ознакомят русское общество с возникновением как на Азиатском, так, вероятно, и на Балканском театрах войны, неурядиц и самодурства, благодаря безнаказанности членов Императорской фамилии и неразлучно сопровождающей их сволочной камарилии».

Такая обстановка, когда отвергались разумные планы военных действий, предложенные Лорис-Меликовым (например, его справедливое мнение о невозможности вести успешные наступательные действия в болотистом Рионском крае), сильно его раздражала. Виной всего этого и был великий князь Михаил Николаевич. «Благодаря отвратительным свойствам этого человека, — с негодованием писал Михаил Тариелович, — я вынес в течение всей прошлой войны такие страдания, подробное изложение которых потребовало бы новые десятки страниц»⁹².

Между тем подготовка к наступательным действиям требовала целесообразного и энергичного управления войсками Кавказа со стороны великого князя, пытавшегося убедить царствующего брата в своей оперативной деятельности. При этом вскрывается рке наметившаяся тенденция на дальнейшее принижение роли Аорис-Меликова в ратных делах. Михаил Николаевич сообщает Александру II, что во всех инспекционных поездках его сопровождает генерал-адъютант князь Свято-полк-Мирский и великий князь «пользуется его советами». Это первое. «Во-вторых: ради слабого здоровья генерал-адъютанта Аорис-Меликова, рке раза два намекавшего, что он болен и нркдается в отдыхе. Если бы действительно пришлось отпустить Аорис-Меликова, то я имею в виду поручить командование Корпусом генерал-адъютанту князю Мирскому»⁹³.

В чем дело? Накануне штурма Карса нависла угроза отставки популярнейшего, так нужного для предстоящих боев генерала. Достаточно вдуматься в текст приказа по армии от 14 августа 1877 г., где указы ва-ется, что великий князь «принял на себя непосредственное руководство над действиями Корпуса», а Лорис-Меликову остается только «выполнять его указания» (см.: Тифлисский вестник. 1877. 21 авг.). Трудно выяснить подлинные мотивы великого князя, но ясно одно: между августейшим наместником Кавказа и командующим Корпусом произошли какие-то серьезные разногласия. Приехавший с Кавказа генерал-лейтенант Н.Н. Обручев во многом (в личных рассказах) прояснил обстановку, сложившуюся вокруг «бесхарактерного» кавказского наместника, на которого «вредное влияние» оказывал князь Д.И. Святополк-Мирский, что и привело к «интригам между разными партиями: грузинской, армянской и польской»⁹⁴. Правда, о самом генерале Обручеве великий князь в письме к императору отзывался весьма лестно, стремясь одновременно умалить роль Аорис-Меликова — во время боев 20, 22 сентября и 3 октября Обручев находился «безотлучно при командующем Корпусом и фактически исполнял должность его начальника штаба»⁹⁵. За это и заслуживает награждения орденом Святого Георгия Ш степени. Сам же Лорис-Меликов, «несмотря на свое расстроенное здоровье, неутомим, не спит ночи, работает днем и ночью». Но не он, оказывается, главная опора — «генерал-адъютант Святополк-Мир-ский мой самый надежный советник»⁹⁶.

В действительности же все было иначе. Главную роль в проведении операции играл Лорис-Меликов (см. документ № 12). Участник сражения штабс-капитан Н.И. Сперанский в письме к жене (6 ноября, 4 часа дня) ярко описывал события: «Часов в 5—6 вечера мы узнали по секрету, что на сегодняшнюю ночь назначен штурм Карса... Наступило 8 часов вечера. Почти полная луна высоко взошла на небе и осветила ярким серебряным светом белые стены и минареты страшной и могучей крепости... Наконец с облегчением мы узнали, что вел. кн. с корпусным командиром Лорис-Меликовым выехали из своей ставки и отправились на позицию. Это было в начале 9-го часа вечера, к этому же времени все войска, назначенные для штурма, стояли уже на своих местах в нескольких верстах от Карса»⁹⁷.