Граф М.Т. Лорис-Меликов и его современники
Шрифт:
* * *
Главное сражение под руководством Лорис-Меликова успешно завершилось. 6 ноября в 10 часов утра командующий Корпусом был в Карсе. Почти все жители попрятались. Только незначительная группа от армян и турок встретила победителя с хлебом-солью. Потом появилась еще одна депутация, в числе которой находился и пленный начальник артиллерии Карса Гусейн-бей. На вопрос Лорис-Меликова: «Не лучше ли было сдать Карс и избегнуть кровопролития, чем быть свидетелем такой печальной картины?» — он ответил: «Такую крепость, как Карс, нельзя было сдать без боя»98. Жители же, по словам корреспондента, говорили: «Если бы наш паша был хоть 95/10
Анализируя причины победоносного штурма крепости, историк В. Гиппиус указал на два обстоятельства. Присутствие великого князя вселяло в солдат и офицеров мужество и храбрость, проявленные в труднейших условиях. Но обаяние главнокомандующего могло разбиться о беспорядки и неурядицы — чего не было... «Отряд ни в чем не нуждался, все были тепло одеты, хорошо обуты, сыты, и во всем проглядывал избыток, свидетельствующий о неуклонных заботах и верных, опытных административных соображениях, энергической воле и отеческой заботливости командовавшего действующим Корпусом генерал-адъютанта Лорис-Меликова. Кумир армянского населения, любимый войсками, спокойный, находчивый, никогда не терявшийся, он имел громадное преимущество перед другими. Население внимало ему как оракулу, и ослушаться его никто не смел, всякий считал за счастье сделать ему что-нибудь в угоду»100.
В самом Карсе праздновали победу. На террасе губернаторского дома был подан завтрак. За столом — великий князь, Лорис-Мели-ков, князь Мирский и другие генералы. Воины попроще расположились вблизи: скатерть на земле, и по-турецки сидящие офицеры и солдаты поддерживали тосты и утоляли свой аппетит. Первый тост за государя, потом за великого князя, который, в свою очередь, провозгласил тост за своего доблестного ближайшего сотрудника — Лорис-Меликова. «Нет ничего удивительного, — свидетельствовал князь В.П. Мещерский — что «Ура!», которое ему крикнули, звучало искренно, громко и сопровождалось киданием шапок в рядах теснивших нас солдат»101.
Наступили будни. Дом, занимаемый командиром Корпуса, был переполнен просителями — турками и армянами. Лорис-Меликов терпеливо и доброжелательно выслушивал их просьбы, ему верили, людская молва по достоинству оценила генерала.
Радостно приветствовали взятие Карса в различных кругах России. 7 ноября 1877 г. председатель Комитета министров П.А. Валуев записал в дневнике: «Карс взят штурмом. Самое блистательное дело нашего века. Хвала и слава Кавказской армии». Назвал Валуев и главного виновника торжества: Лорис-Меликов «победитель Карса»102. Днем раньше и Д.А. Милютин отметил в дневнике: «Сегодня великая радость: телеграмма великого князя Михаила Николаевича о взятии Карса»103.
^
Мы имеем возможность взглянуть на это крупнейшее событие войны шире, документальнее. В фонде великого князя Михаила Николаевича сохранился перечень главных событий войны 1877— 1878 гг. в Азиатской Турции, в которых видна главная роль Лорис-Меликова: «12 апреля 1877 г. переход через границу главных сил Корпуса под начальством генерал-адъютанта Лорис-Меликова». 5 мая взятие Ардагана войсками Геймана и Деваля «под личным начальством генерал-адъютанта Лорис-Меликова». 20, 21 и 22 сентября сражение с турецкой армией под Аладжинскими высотами... «под начальством генерал-адъютанта Лорис-Меликова и под личным руководством Его императорского высочества». С 5 на 6 ноября штурм крепости Карс «под начальством генерал-адъютанта Лорис-Меликова и под непосредственным руководством его императорского высочества»104 105.
После
Описав это событие, корреспондент «Голоса» отметил, что такое эмоциональное приветствие великого князя, адресованное виновнику успешного штурма и в его лице всем его участникам, «высоко поднимает дух армии», удесятеряет ее силы и нравственные возможности. Заслуги же самого Лорис-Меликова выделяются особо. Честь этому замечательному генералу отдают не только русские, но и иностранные публицисты. «За границей имя его пользуется известностью, как храброго воина». Вот что писал корреспондент французской газеты «Тешр5»: «Лорис-Меликов вполне светский и ученый человек. В нем сейчас виден солдат школы Паскевича. Он далеко еще не стар (ему 52-й год) и располагает к себе всех кротостью своего обращения»107.
Понятное дело, столь высокая оценка заслуженного генерала, публично продемонстрированная великим князем, в других условиях им
скрывалась: в письме императору Лорис-Меликов не восхвалялся — пришлось сместить акценты, а иногда и слукавить. Из генералов, причастных к штурму Карса, был выделен Святополк-Мирский, который якобы «первый заявил мысль о ночной атаке», что, дескать, и способствовало успеху. Упомянут и Лорис-Меликов, руководивший «всем делом»108.
А вот что рассказывал о штурме Карса сам Михаил Тариелович: «Ночной штурм Карса был подготовлен мною целым рядом приготовлений, направленных на усыпление бдительности турок и на то, чтобы не дать им возможности представить себе, что 20 тысяч русских решатся штурмовать форты, могущие сделать честь любой первоклассной европейской крепости, вооруженные 300 орудиями новейших систем и защищаемые тоже двадцатитысячным гарнизоном»109.
Так или иначе, но правда, думается, победила. Александр II узнал, кто был подлинным героем при штурме Карса, — Лорис-Меликов получил грамоту, в которой высоко оценивалась роль генерала в ратном подвиге: «Генерал-адъютанту, генералу от кавалерии, командующему действующим корпусом на Кавказско-Турецкой границе Михаилу Ло-рис-Меликову.
В награду мркества и примерной распорядительности вашей, увенчавшихся новым подвигом наших войск при взятии штурмом турецкой крепости Карс, 5 ноября, всемилостивейше пожаловали мы вас кавалером императорского ордена Нашего Святого равноапостольского князя Владимира первой степени с мечами»110.
Карс был взят, но война продолжалась. Продолжались и интриги, направленные на развенчание прославленного генерала. Но тогда, в годы войны, о своих моральных страданиях приходилось молчать. Михаил Тариелович позволял себе иногда признаться лишь о состоянии своего физического здоровья. 25 ноября 1877 г. он писал великому князю: «Здоровье мое, к сожалению и весьма некстати, сильно пошатнулось. К физическому утомлению, которое чувствовал я после взятия Карса, присоединился теперь невыносимый кашель, лишивший меня ночного сна. Но делать нечего: буду держаться до последней крайности»111.