Граф Сен-Жермен — тайны королей
Шрифт:
И стон отчаянья разбудит адский пламень.
Тот день грядет, Царица! Нет сомнений.
Рога коварной гидры
Пронзят алтарь, трон и Фемиду.
Безумье, победив рассудок, будет править миром.
Все ниц падут перед злодеем. Да!
Увидим мы
Гербов и башен,
Даже замков, спастись пытавшихся поднятьем белых флагов.
Не знал спокойный мир, что будет он метаться в лихорадке
Повального обмана и убийств ...
Повсюду разольются реки крови.
И хор рыдающих по жертвам заглушит
Шум шагов, бегущих от расправы!
Со всех сторон грохочет гром войны гражданской.
Добро гонимо, и, суд верша над ним,
Все голосуют: Смерть, Смерть, Смерть.
Великий Боже! Кто ответит тем кровавым судьям?
Не меч ль мне чудится, занесенный над царственной главой?
Каких уродов чествуют и славят как героев?
Победный марш и стоны побежденных. Власть и бессилие ...
От бури пет спасенья людям, вручивших жизнь свою дырявой лодке.
Вихрь зла, разврата, преступлений тяжких
Грозит вовлечь в свой танец смерти
Всех подданных, имущих власть иль нищих.
И будут властью наслаждаться все новые и новые тираны,
И множество сердец заблудших найдут покой в раскаяньи.
В конце концов сомкнётся бездна,
И, возносясь из темноты могилы,
Воспрянет к лучшей доле прекрасной лилии цветок.
Эти пророческие стихи, вышедшие из-под пера, уже хорошо мне знакомого,
изумили меня. Я терялась в догадках об истинном их значении. Ибо откуда я
могла знать, что они не скрывают в себе тайны, а весь их смысл лежит на
поверхности!? Как я могла представить, например, что короля и королеву ждет
ужасная смерть в результате чудовищно несправедливого приговора!?
могла знать всего этого в 1788 году, это было просто невозможно.
Когда я вернулась к королеве, и мы остались наедине, она сказала мне:
— Ну и как Вы находите эти грозные стихи?
— Они весьма и весьма тревожны! Однако, это не должно беспокоить Ваше
Величество. Людям свойственно преувеличивать всякие домыслы. Если это все
же и пророческие стихи, то все события, описанные в них, вероятно произойдут
в далеком будущем.
— Молю Небеса, чтобы Ваши слова оказались правдой, госпожа д'Адемар,
— сказала королева. — Однако, описания несчастий и бед в этих стихах очень
сильны и впечатляющи. Кто же это лицо, которое так заботилось обо мне на
протяжении стольких лет, не называя своего имени, не требуя вознаграждения
и, вместе с тем, открывая мне действительное положение вещей? Теперь он
предупреждает меня о крахе всего, и если в послании его содержится хотя бы
малый проблеск надежды, то можно поверить в то, что нас эта, хочется думать, дальняя беда минует.
Я попыталась успокоить королеву. Прежде всего, я посоветовала ей
принудить своих друзей найти согласие между собой, ибо не должны личные их
распри становиться достоянием салонных скептиков. Мария-Антуанетта
ответила мне следующими памятными словами:
— Вы, видимо, полагаете, что я обладаю хоть каким-то кредитом доверия в
наших салонах. Вы ошибаетесь. Я имела несчастие верить в то, что королеве
позволено обзаводиться друзьями. В результате же все они пытаются оказывать
на меня давление, добиваясь исполнения своих личных планов. Я нахожусь в
самой гуще интриг, из которой мне с большим трудом подчас удается выйти.
Всякий уже жалуется на мою неблагодарность. Это не достойно роли королевы
Франции. Существует одно хорошее выражение, которое в измененном виде
очень соответствует моему положению. Оно гласит: "Короли обречены на
величие". В моем же положении я с большим основанием могу сказать: "Короли
обречены на одиночество".
Если бы я знала об этом раньше, то многое бы в своей жизни сделала
иначе."4
4 D'Adhemar, там же, IV, pp. 74-97. Здесь упомянута дата 1788 год.
Госпожа д'Адемар не везде в своем дневнике указывает точные даты, и
только благодаря историческим эпизодам, которые привели к окончательному
краху, мы имеем возможность восстановить истинную канву событий. Отступая
несколько от естественной хронологии истории, самой по себе очень
интересной, но не имеющей никаких свидетельств о графе Сен-Жермене, мы
приближаемся к объявлению вне закона роялистов, происшедшему в 1789 году.