Графиня на стриме

Ласт Эммануэль

Он методично раскладывал еду на столе, а я наблюдала и думала, как же он похож на отца. И не похож одновременно.

— Итак, — Роберт сел напротив меня, ударил ладонями по коленям и выпрямил спину. — Приступим, — я кивнула, еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.

Мой стог сена был выше и шире того, на котором сидел дровосек, так что я хоть и была в два раза меньше, чувствовала себя хозяйкой положения. Но все изменилось, когда начался урок.

Вилка для рыбы, столовая вилка, вилка для закусок, вилка для устриц —

и это не считая ложек и ножей! Надо отдать должное терпению Роберта, ведь я ошибалась каждый второй раз!

Ну, невозможно запомнить их все! Да и зачем, если у меня всего две руки и то вилку будет держать только одна!?

— Я устала! Ненавижу все эти… правила! — в сердцах швырнула маленькую двузубую вилку на стол так, что она вонзилась в сено, продырявив скатерть. — Черт, извини… — я откинулась на сено с видом тупой обреченности.

— Другие учатся этому годами. Не страшно, за свадебным столом мы будем сидеть рядом. Просто следите за мной и все получится.

За ужином со старшим Стендброком я швырнула прибор от злости и чувства, будто меня поймали в капкан. Но с дровосеком было по-другому — я действительно устала от всех этих тонкостей сервировки.

И только его последние слова заставили меня встрепенуться.

— Я не хочу выходить замуж за твоего отца. Ни за него, ни за кого-то другого. Неужели… — я постаралась вложить в голос немного смирения и мольбы. — Ничего нельзя сделать?

Роберт замолчал, сжимая в руках бутылку, которую так и не открыл, и покачал головой.

— Нет, к моему сожалению.

— Черт, ну и смысл тогда во всем этом? — я толкнула стол из сена носком туфли и скрестила руки на груди, не понимая, чего мне хочется больше — разозлиться или расплакаться.

— Вы слишком много сквернословите. Леди должна следить…

— Там, откуда я пришла, всем плевать на манеры, ясно тебе? И женщина там не предмет мебели, не игрушка и не разменная монета, которую можно использовать ради укрепления положения семьи!

— И тем не менее, Элиза, когда с уст такой красивой и милой леди слетают слова, употребляемые разве что портовыми… — он запнулся на полуслове, но быстро взял себя в руки. — Грузчиками, это все портит.

— Говоришь, как моя мать. Ладно, все, больше ни одного плохого слова, — я сделала вид, будто застегиваю рот на молнию и улыбнулась.

Роберт вернул мне улыбку и в тусклом свете масляной лампы я впервые увидела, как вокруг уголков его глаз собираются морщинки.

Да, губы его улыбались, но глаза оставались грустными. И хотела бы я знать, почему.

— Расскажи об Элеонор. Что граф Стендброк сделал с твоей матерью?

Глава 18

Если Роберта и смутил мой вопрос, то вида он не подал.

Вытащил из скатерти вилку, аккуратно положил рядом с собой и, не глядя на меня, откупорил бутылку. Разлил красноватую жидкость

по бокалам, взял ближайший к себе и сказал:

— Чем крепче напиток, тем меньше посуда, в которую его наливают. Я мог бы принести розовое игристое из своих запасов, но… — дровосек нахмурился и вздохнул. — Но ягодный морс ничем не хуже. Попробуйте.

Я зажала ножку бокала между указательным и большим пальцами так, как он показал, и сделала глоток. Это действительно был вишневый морс. Холодный, с терпким привкусом имбиря.

— Вкусно, — я вернула бокал на стол, но избавиться от неуютного чувства, что Роберт отдалился от меня, так и не смогла.

— Надеюсь на ваше благоразумие, Элиза. За свадебным столом вино льется рекой и для молодой леди, выданной замуж без ее согласия, алкоголь иногда становится, скажем так, ложным спасением.

— Так было и с твоей матерью? — ай, язык мой враг мой! Я подалась вперед, виновато сжав подол платья. — Извини, ляпнула, не подумав. Тебе, наверное…

— Элиза, я — бастард. Моя мать никогда не была замужем за графом Стендброком. Она была его… любовницей.

Роберт замолчал, а я скинула туфли и, расправив юбку, подтянула ноги к себе. Обхватила руками и уткнулась носом в колени, выжидая.

Я очень хотела, чтобы Роберт все рассказал, зная наперед, что эта история мне не понравится.

Но он не торопился изливать душу.

— Смена блюд пройдет пять или шесть раз. Думаю, в разрезе нынешней ситуации, граф решит пустить пыль в глаза и расщедрится до семи. Вам необязательно есть все, что принесут. Но и голодной постарайтесь не остаться — вам понадобятся силы.

— Не переводи стрелки, — от говорил о важных вещах, но я была не готова их обсуждать.

Тем более с ним.

Не так, чтобы мне было страшно, но Роберт опять поднял тему «первой брачной ночи» и, если я хоть что-то понимала в порядках средневековья, бояться мне стоило не свадьбы, а именно ее.

— Элиза, что вы хотите узнать? — в отличие от меня, ни одна эмоция не взяла верх над спокойным и сосредоточенным выражением его лица.

— Правду.

Если расскажет, значит, я смогу ему доверять.

— Моя мать родом из Лагоса. Она была… — Роберт замолчал, словно подбирая слова, потом вздохнул и посмотрел прямо в глаза. — Целительницей.

— Ведьмой? — вырвалось прежде, чем я успела прикусить язык.

— Ученой, Элиза. Моя мать принадлежала к древнему и благородному роду, который, к сожалению, потерял свое могущество еще при моем деде. Тем не менее, она получила блестящее образование и была, скажем так, женщиной достаточно прогрессивных взглядов.

— Как же она умудрилась связаться с графом Стендброком?

— Элиза, вы ошибочно полагаете, что моя мать решила за счет графа поправить свое финансовое положение. Да, ей пришлось много работать, несмотря на благородное происхождение, но…