Гранды. Американская сефардская элита
Шрифт:
По мере развития инквизиции в мучительные века она не всегда оказывалась столь неподкупной. Если сумма взятки значительно превышала ту, которую можно было получить путем простой конфискации, король обычно был готов прислушаться. В 1602 г. группа бывших евреев предложила Филиппу III подарок в размере 1 860 000 дукатов, а также крупные денежные подарки каждому из королевских министров, если будет дано прощение «жидовствующим из их нации за все прошлые преступления». И это еще не все, говорили королю. Конверсо открыто признались, что в тайниках у них хранятся богатства на сумму более 80 млн. дукатов. Это предложение, более чем в шестьдесят раз превышавшее сумму, разгневавшую Торквемаду, привело к изданию папского декрета о помиловании, и 410 заключенных были освобождены из-под стражи инквизиции.
Торквемада постановил, что те, кто упорно отказывается отречься от иудаизма и принять Церковь, должны умереть на костре. Лишь кающиеся получали
Преемником Торквемады на посту Великого инквизитора стал Диего Деза. До вступления в должность он был известен как тихий и ученый человек, друг и покровитель Колумба. Как и Торквемада, он был еврейского происхождения. В жестокости он значительно превзошел своего предшественника, и под его руководством инквизиция стала еще более жестокой и свирепой, чем когда-либо прежде. В 1500 г. в Эррере была арестована женщина-маррано «высокого ранга», считавшая себя пророчицей. Это сразу же послужило поводом для проведения грандиозного «авто-да-фе». После нескольких месяцев подготовки оно было проведено в Толедо, а сама женщина и тридцать восемь ее последователей — все они были женщинами — были сожжены. На следующий день та же участь постигла еще шестьдесят семь человек, опять же женщин. При Диего Деза достаточно было даже следа еврейской крови, чтобы быть казненным. Архидиакон де Кастро, мать которого происходила из древнего старохристианского рода, был осужден, приговорен к публичному покаянию и лишен значительного состояния только за то, что его отец был конверсо. В свое время были заживо сожжены 107 человек, находившихся в церкви во время проповеди, содержавшей проеврейские настроения.
Бесчинства инквизиции достигли таких масштабов, что капитан Кордовы жаловался, что инквизиторы «смогли опорочить все королевство, уничтожить без Бога и справедливости большую его часть, убивая, грабя и насилуя служанок и жен, к большому позору христианской религии».
Жалобы на зверства стали доходить до королевских ушей, и в 1505 г. Филипп и Хуана — дочь Изабеллы — приказали прекратить деятельность инквизиции до их возвращения из Фландрии. Затем Филипп внезапно умер, оставив дела в несколько неустойчивых руках Хуаны. Известная как Хуана ла Лока, или Жанна Безумная, она, немая и необщительная, оставалась рядом с гробом своего покойного мужа во время долгого мрачного путешествия через всю Европу в Мадрид. Периодически Хуана приказывала открыть гроб и обнимала разлагающийся труп. Пока шли споры о престолонаследии, возобновилась инквизиция, которая продолжала свой пагубный путь.
Поскольку «примирившимся» еретикам, по их уверениям, даровали вечную жизнь, часто утверждалось, что самое доброе, что можно сделать для новообращенного христианина, — это как можно быстрее и без лишних хлопот отправить его из этого мира в другой, пока он еще не успел передумать. Из уст инквизитора, который был свидетелем авто-да-фе в Логроньо в 1719 г., мы узнаем о том, как обвиняемый иудаист «с совершенным спокойствием» сказал:
«Я обращу себя в веру Иисуса Христа», — слова, которые до этого момента ему не доводилось произносить. Это обрадовало всех верующих, которые с нежностью стали обнимать его и бесконечно благодарить Бога... Один ученый религиозный деятель из ордена францисканцев спросил его: «По какому закону ты умираешь?». Он повернулся, посмотрел ему в глаза и сказал: «Отец, я уже сказал вам, что умираю в вере Иисуса Христа». Это вызвало всеобщее удовольствие и радость, и францисканец, стоявший на коленях, встал и обнял преступника. Все остальные сделали то же самое с большим удовлетворением, воздавая благодарность за бесконечную благость Божию... Преступник увидел палача, который высунул голову из-за кола, и спросил его: «Почему ты раньше называл меня собакой?». Палач ответил: «Потому что ты отрекся от веры Иисуса Христа, но теперь ты исповедался, мы братья, и если я обидел тебя своими словами, то на коленях прошу у тебя прощения». Преступник с радостью простил его, и они обнялись.
И желая, чтобы душа, подавшая столько признаков обращения, не погибла, я обошел случайно за колом то место, где находился палач, и отдал ему приказ немедленно задушить его. ...Когда убедились, что он мертв, палач приказал поджечь четыре угла костра хворостом и углем, которые были навалены... он начал гореть... пламя быстро поднималось... когда веревки, связывающие преступника, были сожжены, он упал через открытую люку
Подобные демонстрации «бесконечной благости Божией» с годами давали желаемый эффект. Даже те семьи Конверсо, которые обращались в христианство с большой неохотой, через три-четыре поколения становились основательно христианизированными. Старейшина мог втайне считать себя иудеем, продолжать тайно исповедовать свою религию и чтить ее святые дни. Но передавать иудаизм детям не хотели, опасаясь поставить их на путь неумолимой инквизиции. Часто к тому времени, когда ребенок становился достаточно взрослым, чтобы ему можно было спокойно сказать, что он еврей, он уже был обучен догмам другой веры и другого ритуала. Так конверсо постепенно становились теми, кем они должны были быть: новообращенными христианами.
Но инквизиция так и не смогла полностью искоренить иудейскую веру в Испании и Португалии. Марранос продолжали собираться в тайных местах, на полянах в лесу или в подвалах домов, чтобы праздновать субботу и святые дни. Их жизнь была связана с постоянным скрытным обманом и страхом. Сколько их было? Невозможно сказать. В 1488 г. во всех провинциях Толедо, Эстремадура, Андалусия и Мурсия говорилось, что среди новообращенных «почти нет истинных христиан, что хорошо известно во всей Испании», а Эрнандо де Пульгар, сам обращенный, свидетельствовал, что только в Толедо насчитывались «тысячи» тайных евреев, исповедующих свою религию. Триста лет спустя, в 1787 г., Джозеф Таунсенд, путешествуя по Испании, сообщал:
До сих пор считается, что и магометане, и евреи многочисленны в Испании, первые — в горах, вторые — во всех больших городах. Их главная маскировка — более чем обычное рвение к внешнему соответствию всем предписаниям церкви; и самые явные фанатики, не только среди духовенства, но и среди самих инквизиторов, по некоторым подозрениям, являются евреями.
Маррано постепенно изменяли некоторые аспекты своего ритуала. Ведь для видимости необходимо было посещать католические мессы, и с течением времени католические практики неизбежно проникали в марраноиудаизм. Например, маррано стояли на коленях, а не стояли во время молитвы, молитвы читались, а не скандировались. Молитвенники не велись, так как их можно было использовать в качестве доказательств, а талмудические доктрины и предания передавались из поколения в поколение в устной форме. Маррано обычно воздерживались от свинины. У них были тайные библейские имена, которые они использовали только между собой. Обязательно проводилась католическая церемония бракосочетания, после чего устраивалась частная еврейская свадьба. Постам уделялось больше внимания, чем пиршествам, и для того, чтобы слуги-христиане не узнали о том, что марранец постится, принимались изощренные меры. Слуги могли быть отправлены по внезапным поручениям во время трапезы, а в их отсутствие тарелки смазывались и пачкались, чтобы создать видимость того, что трапеза состоялась. Излюбленным приемом была инсценировка семейной ссоры накануне трапезы. По предварительной договоренности один из членов семьи в притворном гневе выбегал на улицу, а остальные бежали за ним и пытались уговорить. Когда ссора заканчивалась, все были слишком эмоционально истощены, чтобы что-то есть.
Предкам Льюиса Гомеса, нью-йоркского торговца и рекламодателя «хорошего стоун-лайма», похоже, повезло больше, чем большинству инквизиционных еврейских семей. Благодаря своим услугам целому ряду испанских королевских домов Гомесы смогли успешно оставаться в Испании еще долгое время после эдикта Фердинанда и Изабеллы о высылке. Гомесы были связаны узами брака с великой семьей Сантанхель, маррано, которые до своего обращения в испанскую веру носили фамилию Гинильо. Сантанхели, обладавшие богатством, властью и обширными земельными владениями в Арагоне, стали естественной мишенью для инквизиции. Хайме Мартин де Сантангель был сожжен в 1488 г., Доньоса де Сантангель — шесть месяцев спустя. Симон де Сантангель и его жена Клара, преданные собственным сыном, были сожжены в Лериде в 1490 году. Более понятное предательство произошло, когда одна из дочерей Луиса де Сантанхеля вместе с любовником была выдана инквизиции своим мужем. Особенно жестокий инквизиционный эпизод произошел в Гранаде в 1491 г., когда Альфонсо Гомес, его жена, бывшая Виоланта де Сантангель, и ее брат Габриэль де Сантангель были посмертно осуждены за ересь, а их семьи эксгумированы и публично сожжены.
Возможно, традиция Гомесов быть людьми дела и немногословными помогла им выжить в условиях инквизиции на протяжении стольких поколений. Как семья, Гомесы на протяжении веков отличались трудолюбием и умом. По всей видимости, именно умственные способности, а не недвижимость, сделали Гомесов столь популярными и полезными для целого ряда испанских королей и королев. Во всяком случае, Исаак Гомес, родившийся в Мадриде в 1620 г., настолько хорошо разбирался в делах, особенно денежных, что по семейной традиции был назначен финансовым советником короля. Он был одним из главных фаворитов короля.