Грани лучшего мира. Дилогия
Шрифт:
– Я не понимаю. На него это совсем не похоже, Джоанна, - медленно произнес Бахирон.
До сего момента он молчал и задумчиво прохаживался по просторной палатке. Король обратился к своей жене, но его слова вовсе не были предназначены ей. Просто тяжелые размышления давались ему легче, когда рядом находилась Джоанна.
– Люди меняются, - ответила королева, даже не ожидая, что Бахирон услышит ее.
Вопреки возражениям и запретам, она приехала в королевский лагерь к своему мужу, хотя ее тяжелая беременность уже подходила к концу. Как оказалось, Донкар она покинула очень вовремя - буквально через несколько дней смертепоклонники начали великую жатву, и путь обратно во дворец приравнивался
Он услышал ее. Король взглянул на жену, и рассеянный блеск безнадежного непонимания в его глазах сменился блеклым свечением нежности. Но ненадолго. Мысли о развязанной войне и неожиданном наплыве кровавого исступления на старого друга заставили Бахирона поморщиться, словно он испытал резкую боль.
– Я знаю его с детства. Поверь, так сильно люди не меняются, - сказал Мур, в очередной раз измерив шагами палатку.
– Что-то произошло. Где-то что-то постоянно происходит. Но без Шеклоза и его Тайной канцелярии я как будто лишился ушей и глаз. Не слышу свою страну и не вижу, но зато чувствую ее боль.
– Уверена, Комитет не стал бы держать тебя в неведении, - осторожно заметила Джоанна.
– Тебе нужно довериться им, они стараются сохранить мир в Алокрии.
– Понимаю, - согласился Бахирон.
– Но не могу поверить, что все это натворил один человек...
– Ты не можешь поверить, что все это натворил Илид По-Сода.
Король взглянул на жену и печально усмехнулся. Она, как всегда, была права. В этот момент на палатку упала человеческая тень.
– Ваше Величество, позволите?
– раздался неуверенный голос снаружи.
– Входи.
Внутрь протиснулся солдат. Он был очень бледен, держал руки за спиной, а его глаза беспокойно бегали по стенам палатки, не решаясь встретиться с взглядом короля.
– Что случилось?
– спросил Бахирон.
– Из лагеря диктатора По-Сода вернулся ваш посыльный, которого вы отправили вести переговоры о перемирии с республикой, - промямлил солдат.
Король замер на полушаге. Около десяти дней назад он начал стягивать все свои силы в одну большую армию, чтобы двинуться прямо на Градом, сметая любое сопротивление на своем пути. Времени и сил на затяжную войну катастрофически не хватало, поэтому Бахирон Мур решился на отчаянный шаг - атака в самое сердце республики, захват марийской столицы. Если Мария будет разговаривать только после своего поражения, то так тому и быть. Но Илид По-Сода прознал о планах короля, а просчитать маршрут с его стратегическим гением - плевое дело. Республиканская армия, собранная в один кулак, встала на пути Бахирона непреодолимым препятствием. С того момента неизбежно надвигался день самого кровопролитного сражения в Алокрии за последние несколько десятилетий. И вот он настал.
Утром Бахирон отправил парламентера в лагерь республиканцев. Даже накануне сражения король не терял надежды на бескровный исход, он хотел воззвать к благоразумию Илида, сообщить о вторжении фасилийцев и убедить в необходимости объединения усилий против общего врага. За последнее время Мур во многом изменил свой взгляд на управление страной, он был готов к переговорам, компромиссам и уступкам.
– И где сам посыльный?
– нетерпеливо спросил Бахирон.
– Здесь...
Солдат достал из-за спины небольшой холщовый мешок. На ткани без
– Это все?
– нахмурившись, уточнил Бахирон.
Убийство парламентера - величайшее бесчестье для воина. Если в мире и существовало преступление, которое не могло оправдать даже война, то это именно оно.
– Есть и другие части, - промямлил солдат.
– Принести?
– Послание, - рявкнул король.
– Письмо, записка, знак, рисунок. Илид прислал что-нибудь?
Еще сильнее побледневший солдат подавился своими словами и смог только отрицательно помотать головой. Взмахом руки Бахирон повелел ему уйти.
– Вот, значит, каков твой ответ, Илид, - задумчиво пробормотал Мур.
Подсев к Джоанне, он обнял ее за плечи, чтобы она успокоилась. Вряд ли беременным идет на пользу созерцание отрубленных голов в мешках. Королева пыталась закопаться в гору подушек, которые Бахирон, предпочитавший держаться в походах с солдатами наравне, приказал раздобыть специально для нее, но, почувствовав объятья мужа, она быстро пришла в себя. Ведь Джоанна носила в чреве будущего наследника престола - ему не должны передаться ее страхи и слабости. Сильные дети рождаются только у сильных матерей.
– Я устал, - тихо произнес король.
– Не верю, что это происходит со мной.
– Он просто слишком рьяно желал добра и процветания Марии, - ответила Джоанна, поправляя упершуюся в живот рукоять королевского меча.
– Это желание переросло в одержимость, и Илид стал настоящим монстром. Республика только помогла ему в этом ужасном превращении, сделав марийским диктатором.
– Не По-Сода - так кто-нибудь другой был бы на его месте, - вздохнул Бахирон.
– Из королевского дворца я наблюдал за провинциями Алокрии, но все это время не мог разглядеть людей, которые живут в них, не говоря уже про их взаимоотношения... Гражданская война была неизбежна, теперь-то это очевидно.
Королева подняла голову и взглянула в глаза мужа. Сейчас он был похож на мужчину, скорбящего о судьбе любимого ребенка, коим была для него Алокрия. Его дитя раньше росло, веселилось и было счастливо, пока тяжелая болезнь не привела с собой нетерпеливую смерть. Теперь Бахирон стоял у смертного одра своей страны и с оружием в руках отгонял от нее погибель.
– Значит, нам остается только бороться, - прошептала Джоанна.
– Верно, - согласился король.
– Но в этой борьбе мне не победить. Я бы мог смириться с потерей старого друга, пожалеть воспаленный рассудок Илида и на плахе избавить его от мучений. Я пережил бы развал страны, чтобы затем вновь объединить ее, сделав еще крепче и сильнее, чем когда бы то ни было. Я вытерпел бы собственные сомнения, принял тяжкую ответственность за принятые решения и облегчил страдания моего народа, навсегда избавившись от предрассудков об илийцах и марийцах. Если бы все было так, то я бы сражался и победил. Но Кассий...
Бахирон замолчал, однако Джоанна и так все поняла. Ее отец вторгся в Алокрию с северо-востока и уже занял крепость Силоф. Сейчас он бездействовал, но лишь потому, что ждал удобного момента для нападения и окончательной победы. Сегодняшнее сражение королевской и республиканской армий, каким бы ни оказался его итог, повлечет за собой закат Алокрии как самостоятельной страны. Один только факт вторжения Фасилии означал неизбежное поражение Бахирона - любые его решения и действия стали заведомо неверными, результат предрешен - ни алокрийскому королю, ни марийскому диктатору не победить в этой борьбе.