Грани лучшего мира. Дилогия
Шрифт:
Вдохнув горячего воздуха, принесенного южным ветром, несколько человек опустились на колени и начали раздирать себе горло ногтями. Они больше не могли дышать. В состоянии абсолютной паники солдаты пытались добраться до своих легких и хоть как-то заставить их работать, били себя по груди, ломая ребра, но все было напрасно. Выпучив заполненные кровью глаза и высунув посиневший язык, они замертво падали распухшими лицами в грязь.
Увидев устрашающую участь умирающих, некоторые марийцы и илийцы бросали своих товарищей и бежали во все стороны, стараясь не касаться плавающих в воздухе серебряных нитей. Но это не помогло. Несколько беглецов услышали странный хруст и с удивлением обнаружили, что падают. Прямо на ходу у них откалывались ноги, и, рухнув на землю,
Порывы южного ветра растягивали людей, превращая их в неказистых уродов с длинными и кривыми телами. Организм не способен выдержать подобные изменения, хрупкие длинные кости с хрустом ломались, а внутренности лопались от напряжения, начиналось обильное внутреннее кровотечение. Безглазые искаженные лица разевали бесформенные рты, мыча что-то нечленораздельное, пока милосердная смерть не избавляла их от страданий.
Однако не всем изменившимся была суждена такая скорая кончина. Под обжигающим южным ветром тела людей плавились, сливались с доспехами и оружием, принимали невообразимо жуткие формы. Из спин и ребер, с треском ломая и растягивая кости, вырастали лишние конечности с длинными пальцами, увенчанными саблевидными когтями. Корчащиеся и застывшие в безумном смехе рожи сползали с головы на плечи и грудь или проваливались куда-то в раздувающуюся полость тела. Где-то из кожи пробивались клочки жидких волос, местами же она превращалась в скользкую чешую, покрытую слизью, выплескиваемой из кратеров огромных язв. Кровоточащие груды живой плоти агонизировали каждую секунду своего мучительного существования, а остатки рассудка и человечности быстро растворялись в их кипящем страдании. Забыв себя, они бросались на бывших соратников и врагов, на других монстров и людей, разрывая на куски всех, кто попадал в их уродливые пародии рук.
Скованные ужасом солдаты смотрели на оживающие кошмары, когда вдруг обнаружили, что видят больше, чем положено обычным людям. Они могли видеть происходящее сзади, вверху, внизу, с боков, со всех сторон. На их телах прорезались все новые и новые веки, открывались глаза. Лоскуты лопнувшей кожи и остатки внутренних органов ороговели, превратившись в острые шипы. Потерявшие последнее сходство с людьми шипастые гроздья глаз катались по полю боя, подминая и протыкая всех без разбора. И не было конца этому безумию...
Вскочив на ноги, Бахирон бросился на обескураженного Миро и оттолкнул его в сторону, спасая от катящегося на них мерзкого шара.
– Это бред, это какой-то бред, - бесконечно повторял По-Кара.
Он валялся на растоптанной траве орошенной кровью марийцев и илийцев. Тело отказывалось повиноваться республиканскому военачальнику, разум уснул, даже не пытаясь понять происходящее.
– Очнись, Миро!
– король отвесил ему хлесткую пощечину.
С четвертым ударом в глазах марийца мелькнуло нечто осознанное, он моргнул и перехватил руку Бахирона.
– Ваше Величество, - пробормотал Миро, ошарашено глядя на короля.
– То есть... Да, Ваше Величество.
Какой же нелепостью сейчас показалась гражданская война. Впрочем, она всегда такой и была. Марийцы и илийцы столкнулись с чем-то, что показало ничтожность их жалких человеческих дрязг.
По-Кара приподнялся и посмотрел по сторонам. Заметив командира, к нему побежали два солдата из его армии, но очередная вспышка на юге дыхнула на них жарким дыханием. Один из них закричал, его кожа быстро дряхлела, лицо покрывалось морщинами, зубы выпадали, а волосы седели. В мгновение ока здоровый мужчина превратился в дряхлого
Юный марийский военачальник быстро и глубоко дышал, готовый разразиться иссушающим душу воплем ужаса. Впившиеся в почву пальцы дрожали от напряжения, Миро готов был вонзить их себе в глаза, лишь бы больше не видеть этот кошмар. Сильные руки вцепились в наплечники По-Кара и рывком отбросили назад, выдергивая его из оцепенения. Поняв, что он больше не падает в пучину сумасшествия, Миро увидел короля Бахирона, которой лежал рядом и прижимал его к земле, укрываясь за небольшой кучей трупов.
– Не высовывайся, - произнес Мур.
– Это как-то связано с сиянием на юге и ветром, который следует за каждой вспышкой.
– Что делать? Что же делать?
– лепетал мариец, извиваясь в доспехах, словно хотел выползти из них.
– Успокойся, - король тряхнул его с такой силой, какую только позволяло лежачее положение.
– Нельзя уподобляться им, возьми себя в руки.
– Им?
– спросил Миро, старательно приводя мысли в порядок.
Бахирон молча указал в сторону. С трудом фокусируя зрение из-за клокочущего в груди сердца, По-Кара взглянул в том направлении и стал свидетелем очередного ужасающего зрелища - брызжа слюной, бешено вращая выпученными глазами и охрипнув от нескончаемого вопля, солдаты обеих армий отмахивались руками и оружием друг от друга, ползали по земле, увечили сами себя. Марийцы и илийцы больше не различали врагов и союзников, оживающие кошмары и бурлящий поток необъяснимого окончательно сломил их рассудок, треснувший уже давно под тяжестью войны. Они корчились, кричали, терзали трупы своих товарищей, бросались на все живое, будь то человек или гротескный монстр. Но не все еще поддались тошнотворным метаморфозам и безумию. Небольшие группы выживших кое-как отбивались от наседавших со всех сторон чудовищ и психопатов. Были и те, кто вжимался в землю и искал хоть какого-нибудь укрытия, в истерике и паническом страхе зарываясь в горы трупов.
Миро задышал еще чаще. Он сжал зубы с такой силой, что они готовы были раскрошиться, глаза налились кровью, а из груди вырывался протяжный стон. Сквозь оглушительный звон в ушах, сжимавший голову в тиски, По-Кара где-то на фоне, словно из-под воды, услышал голос Бахирона. Король тряс марийца и кричал на него, пытаясь привести в чувство. Миро пришел в себя только после очередной порции смачных пощечин.
– Надо им помочь!
– хрипло выкрикнул марийский командир, находясь на грани очередного срыва.
– И попадем под новый порыв ветра, - возразил побледневший король, который хоть и держал себя в руках, чувствовал себя не намного лучше юноши.
– Тогда уже точно никому не поможем.
Миро немного успокоился и, от бессилия прикрыв глаза, распластался в грязи. Зыбкая действительность отслаивалась от той реальности, в которой он жил раньше.
– Что же делать?
– в очередной раз спросил мариец, оставив последние попытки понять происходящее.
– Ждать, - не очень уверенно ответил Бахирон и, осторожно высунув голову из укрытия, посмотрел на юг.
– Кажется, то сияние ослабевает. И порывы ветра стали реже.
– Все из-за него?
– Не знаю, - поморщился король.
– Скорее всего.
Ожидание затягивалось, но очередная вспышка положила ему конец, окрасив половину неба в цвет грязного золота. Казалось, люди на поле боя, превращенном в оглушительно вопящую мясорубку, не способны кричать громче. Однако новая волна ужаса захлестнула несчастных, унося их в океан хохочущего кровавого помешательства, и подернутое серой пленкой небо порвалось на лоскуты от истошного воя, душераздирающего визга и надрывного стенания. Ни один человек не способен издавать такие звуки. Впрочем, многие из них уже не были людьми.