Грани
Шрифт:
Мишка улыбнулся, стащил с себя мокрые джинсы, встряхнул их и повесил на спинку стула. Дверь за Ильичом закрылась, с улицы в мастерскую влетела сырость и прохлада, но тут же спряталась, растворилась в легком полумраке, в запахе заваренных трав.
Деревянный диван с высокой спинкой и подлокотниками больше походил на дыбу, а не на место для сна, массивный, громоздкий и мрачный, с потрескавшейся от времени краской, причудливыми резными узорами на спинке. Перекинув заготовки на пол под диван, Мишка бросил в изголовье свою
Как только зеленоватый отблеск лампы растянулся в тонкую ниточку света, Мишку окутала теплая и приятная темнота, немного потянула в какую-то глубину, потом резко остановила, но деревянный диван уже не казался таким жестким и неудобным. Перед глазами промелькнула легкая фигурка Алины, в причудливых цветных брюках, в ярко-желтой майке.
– Выходи! – едва расслышав ее тонкий голос, вздрогнул парень.
Аля стояла в паре метров от Мишки и крутила на пальце блестящие ключи.
– Едем? – ее голос стал отражаться эхом, запутался где-то, был вокруг, внутри, всюду.
Сквозь легкую дремоту парень все еще видел зеленую бледную полоску от светильника на столе, в голове сами собой побежали мысли, рассуждения, выводы, они то наплывали одна за другой, путались, но потом обрывались и замирали, а в финале всего их действа, почти не напрягая сознание, вдруг появлялась маленькая и хрупкая Аля. Это уже был не сон, а картинки недавних воспоминаний, там, на водонапорке, они вдвоем под проливным дождиком, в самом начале испуганные и взволнованные из-за меловой грязи на машине, а потом глупые, резвящиеся в холодной воде.
Дождь бил в лицо сверху, прямой, безобразно крупный, чавкающий жирными каплями. Одежда в одно мгновение стала мокрой, прилипла к телу, набралась воды и сковывала движения. Со лба стекали ручьи, и слипшиеся ресницы мешали смотреть, не давали разглядеть, где еще на машине осталась глина. Мишка от злости и в спешке повернул ручку запорного крана до упора, та щелкнула и пожарный рукав выпрямился как пятиметровый удав, укушенный кем-то за самый кончик хвоста.
– Краску не смоем? – Аля испуганно замерла, глядя на парня.
– Это старая краска, ее так просто не смыть.
– От того, что она старая я и боюсь.
– Еще немного и все, – Мишка потянул ручку обратно и рукав переломился в нескольких местах, выплевывая остатки ледяной воды, – Садись в машину!
Девушка забежала со стороны водительского места, резко остановилась, дернулась в другую сторону и пропала из виду.
– Я шлепнулась! – глухо донеслось из-за машины, – Вся в грязище, хоть в багажнике езжай.
– Там чище, чем в салоне, – усмехнулся Мишка, – Покажись! Ни че, сейчас отмоем!
Ледяная струя из пожарного рукава чуть не сбила Альку с ног, та едва успела схватиться за
– Эй! Она же ледянющая! Я под дождиком ототрусь, – недовольно буркнула девушка, – На себя посмотри, как в машину полезем?
Мишка опустил глаза вниз, джинсы были в разноцветную крапинку, от синевато-черного до серо-коричневого, туфли блестели от липкой грязи, шнурки едва были различимы в местах, где им положено быть. Парень вновь потянул ручку крана, холодная вода напором снесла с обуви грязь и потеки на джинсах.
– Дурак! Она холодная, сляжешь потом с простудой! – возмутилась Аля, – Пошли под дождь, вон с крыши по водосточке гонит хорошо, дождик теплый.
В паре метров от машины стоял сарайчик насосной, с небольшой и пологой крыши свисал обрывок ливневой трубы, судорожно шатающийся на подвязанном куске проволоки от напора падающей дождевой воды.
– Пошли, – Мишка неохотно бросил пожарный рукав, и пошел за девушкой.
На небольшом пяточке под ливневкой были разложены осколки красного кирпича, отполированные водой, струя с крыши падала на них, разлетаясь салютами брызг, образуя причудливый водный цветок.
– Я первая! – влетая под струю, выкрикнула Алина.
– Попробуй! – Мишка сделал шаг вперед и закрыл собой проход к площадке из кирпича.
Девушка попыталась оттолкнуть его, но на скользкой глине покатилась назад сама, ноги запутались и едва успев вцепиться в рукав куртки парня, она повисла перед ним.
– Не ушиблась? – Мишка подхватил ее второй рукой, и словно куклу, но чуть больше ростом, чем обычно, поставил перед собой на кирпичный пяточек.
Труба предательски качнулась сильнее, струя воды шмыгнула на Мишку, но отразившись от кожаной куртки, брызгами окатила девушку.
Алька стола и не шевелилась, Мишка попытался ее отдернуть, но она словно проросла, словно стала тяжелее его, и ее рост это просто обман, иллюзия.
Она, не поднимая рук, сделала в его сторону полшага, прижалась к мокрой куртке, и стала расти вверх. Острый подбородок и приподнятый курносый носик стали ближе к его лицу, замерли, качнулись, широкие и мокрые крылья ресниц порхнули и открыли два огромных глаза. Мишка замер, он не ощущал уже тяжести и касания на своих руках, Алька словно парила перед ним, снова потянулась и замерла.
Две жирные дождевые капли повисли на реснице и сверкали, отражая в себе свет далеких фонарей у дороги, потом они слились в одну, капля стала еще больше, вздрогнула, покатилась вниз по щеке, вильнула по складке у носа и застыла над верхней губой. Мишка неловким касанием своих губ поймал эту каплю, легко и почти незаметно задел верхнюю губу девушки и капля словно переползла, растягиваясь после разорванного касания их губ, оставаясь тонким хрустальным мостиком между ними. Мостик растянулся, и сжавшись снова в каплю устремился вниз.