Грех боярышни, или Выйду замуж за иностранца
Шрифт:
Следующую неделю княгиня, считавшая, что лионский шелк и брабантские кружева - лучшая повязка для раненного сердца и задетой гордости женщины, занималась излечением племянницы. Дом превратился в одну большую портняжную: всюду кроили, шили, примеряли. Волны многоцветных тканей вырывались из покоев Натальи Андреевны, захлестывали лестницу и уже подбирались к комнатам Ивана Федоровича, так что напуганный разгулом швейной стихии князь в панике покидал дом, ища спасения на верфи. Гардероб княгини и привезенный ею из Европы драгоценный запас шелков, бархата, лент и кружев понесли изрядный урон, зато тетушка с радостью наблюдала как глазам Вари возвращается блеск, как гордо поднимается ее головка, увенчанная короной золотых кудрей.
С первого же дня в теткином доме жизнь Вари превратилась в сказочный сон. С раннего утра
Целую неделю, забыв про все и всех, Варя парила на крыльях обретенной уверенности в себе. Обнаружив собственную привлекательность, она с жадностью погрузилась в изучение секретов красоты, постигая священную для каждой женщины науку превращения в богиню. Единственное огорчение в эти безмятежные дни ей причинили княгинины туфли, оказавшиеся слишком большими для маленькой ножки боярышни. Из-за них уроки танцев пришлось отложить до того момента как Варе сошьют новые туфельки.
Однако когда первый восторг несколько поутих, Наталья Андреевна вновь стала замечать признаки грусти и тревоги на личике племянницы. Обе женщины находились в небольшой гардеробной, примыкавшей к постельной княгини. Только что их покинула госпожа де Фурне, французская изгнанница, с радостью согласившаяся стать учительницей и компаньонкой Варвары. Сейчас Палашка помогала хозяйке переодеться в домашнее платье. Рыжая нашла Варю на второй день ее побега из родительского дома, была срочно возведена в ранг личной горничной боярышни и отдана в обучение к княгининой итальянке.
Наталья Андреевна внимательно всмотрелась в племянницу:
– Ты чем-то расстроена, дитятко?
– Нет, нет, тетушка, я всем довольна!
– Ну, ну, оставь эти глупости, я же вижу. Говори, что у тебя на сердце?
Варя села, грустно-вопросительно поглядела на тетку:
– Тетушка, а домой я больше не вернусь? Они меня совсем не ищут, не желают знать, что со мной сталось?
Княгиня присела рядом, погладила девушку по голове:
– Не думай о родных хуже, чем они того заслуживают. Они знают, где ты, еще в первый день я уведомила братца, что ты поживешь у меня.
– Он не звал меня обратно, не хотел видеть?
– Твой отец не такой как другие прочие бездельники, он занят важными и полезными державе делами и им отдает всю душу. К тому же ты долго жила вдали от него, он еще не обвыкся. Ты должна понять его и простить, - Наталья Андреевна вздохнула, - Таков бабский удел - понимать и прощать. А домой тебя очень скоро позовут.
– Почему вы так думаете, тетушка?
– Потому что к хорошему человек привыкает быстро, а вот обратно к плохому для него вернуться - мука мученическая , - в ответ на недоуменный взгляд Вари, она пояснила.
– Три дня твое семейство сидело вовсе не евши, дворня после твоей выучки не осмеливалась по каморам шнырять, а тебя не было, чтобы распорядиться. Потом матушка твоя спохватилась и распорядилась, только уж по-своему. Прошлась по подклетям, выгребла все, что за эти дни подпортилось и отправила на поварню стряпухам, чтоб, значит, добро не пропало. А тут как на грех государь к вам в дом по-свойски пожаловал, велел себя обедом кормить, все тот пир вспоминал, что ты в прошлый раз устроила, говорил, что
– Тетушка, что же вы не сказали, что дома все больны?
– Чтобы ты не помчалась их, дураков, выхаживать! Ты вон и сейчас бежать готова. Сядь, успокойся, и без тебя поправились.
– Княгиня помолчала, - Когда отец позовет, вернешься?
Варя обняла Наталью Андреевну, прижалась к плечу:
– Тетушка, родная, я вас люблю и до гроба благодарна буду, но сами знаете, надобно мне вернуться, без меня они пропадут. Только вернусь я не просто так, а с крепким уговором.
– О чем же уговариваться будешь?
– Чтобы быть мне хозяйкой в доме, и здесь и на Москве, и в вотчинах, делать свое дело беспрепятственно, а то я хозяйство тайком веду, словно на базаре кур ворую. А еще хочу, чтобы мне дозволили учиться политесным наукам, пускали в ассамблеи, как других дворянских дочек, и дозволяли наряжаться как сама желаю, а не как матушка велит.
– Хорошо, на том и стой, дитятко. Ты только не горячись, как срок придет, я сама с братом говорить стану.
Тетушкино пророчество сбылось через десять дней. Умаявшись за день, - политесная наука оказалась нелегкой - Варя рано легла спать. Разбудили ее резкие гневные голоса, доносившиеся снизу, из залы. Варя вслушалась. Легко различался голос тетушки, а вот вторым был голос ее отца. Сон мгновенно слетел. Подкравшись к лестнице, боярышня попыталась разобрать, о чем говорят, но до нее доносился лишь слитный гул беседы. Вдруг раздались шаги, и Варя едва успела заскочить в свою комнату и нырнуть в постель.
Вошла тетушка.
– Вставай, Варенька, твой батюшка приехал. У него сегодня гости были, матушка твоя их приняла от души, теперь он не знает как визитерам в глаза глядеть, - Тетушка ехидно усмехнулась, - Спускайся вниз, только новых платий не надевай, одень то, в чем ко мне пришла, не след отца сразу пугать.
– Наталья Андреевна направилась в двери, но неожиданно вернулась, обняла Варю, перекрестила, - Держись, дитятко, теперь только тебе решать, как твоя жизнь дальше обернется.
С трудом отыскав старый летник под ворохом платьев, Варя заплела косу, спустилась вниз и остановилась в дверях залы. Там уже находились четверо: тетушка с мужем и Никита Андреевич в сопровождении Алешки. Похоже, только что здесь шумела жаркая баталия. Наталья Андреевна и ее брат вид имели несколько встрепанный, глядели друг на друга недобро и были удивительно похожи как друг на друга, так и на передравшихся котов. Боярин отвел пылающий взгляд от сестры и остановил его на дочери:
– Явилась, строптивица! Из дому сбежала, мои седины опозорила, мать чуть до смерти не уморила. Ну-ка, живо, домой, а не то плеть возьму и до самых ворот гнать буду, чтобы знала свое место.
Привычный страх перед родительским гневом охватил все Варино существо. Она уже готова была пасть на колени перед отцом, умолять о прощении, клясться, что больше никогда, никогда... Остановил ее лишь холодный голос тетки:
– Замечательно, брат, просто замечательно, - говорила та, - Предполагается, что после подобного обращения она должна и впрямь домой бегом побежать, навстречу новым обидам и поношениям.
– Она моя дочь и обязана дочерний долг выполнять!
– Как брюхо подвело, так ты про дочерний долг вспомнил! Где ты был, когда надо было отцовский долг исполнять?
– Когда же я долгом пренебрегал? Какие такие обиды и поношения она в родительском доме видела? Бредни избалованной девчонки!
– Богородице, дево, дай мне силы! Что же ты, братец, под родительским долгом понимаешь?! Дочь на посмешище собственной рукой выставить, а потом ее же за то и наказать!?
– Да как, сестрица, ты смеешь мне указывать, что с собственной плотью и кровью делать!? Да я...