Грех боярышни, или Выйду замуж за иностранца
Шрифт:
– Успокойтесь, милорд. Вы описываете девушку, как скаковую лошадь. Счастье, что она вас не слышит. Нам не надо никого искать. Княгиня и так ведет ее сюда.
– Ну, будем надеяться, что она не так уж сильно сердится на нас, если начала церемонию знакомства с этого ангела, а не с вашей утопленницы.
Действительно, Наталья Андреевна, сопровождаемая синеглазой красавицей, направлялась к ним.
– Милорд, позвольте представить вам мою племянницу, Варвару Никитичну Опорьеву.
Выражение "глазам своим не верю" впервые приобрело для Джеймса смысл. Она? Серая мышка, прятавшаяся по углам боярского терема, наивная дурочка,
Варвара присела, чуть склонив голову, уголки розовых губ приподнялись в лукаво-любезной улыбке.
– Glad to see you, my lord, - ее глубокий, мелодичный голос предавал необычайное очарование акценту, с которым она говорила по-английски, - Do you like Moscow?
Лорд Витворт склонился к ее руке.
– О леди Барбара, одно ваше присутствие делает Москву восхитительным городом. А мой родной язык звучит истинной музыкой в ваших устах.
– Благодарю вас, милорд, - она обернулась к сэру Джеймсу.
– Рада видеть вас вновь, сэр Джеймс. Надеюсь, вы не забыли старых друзей.
Ее глаза смотрели ему в лицо со спокойной уверенностью. Он замер, с жадностью вглядываясь в нежное лицо, любуясь прелестной улыбкой и глубокой синью глаз.
Молчание затягивалось. На ее личике мелькнула легкая гримаска удивления. Джеймс понял, что ведет себя просто неприлично и собирался уже пробормотать пару пустых фраз, как вдруг слуги засуетились, хозяин дома бросился к лестнице и длинная нескладная фигура царя появилась на пороге.
Петр дружески похлопал Иван Федоровича по плечу, расцеловал Наталью Андреевну и широким размашистым шагом направился к англичанам.
– Здорово, здорово, - прогудел он в ответ на поклон посла и его свиты.
– Вижу, все тут у вас хорошо, а о делах поговорим после. Ты, сэр Джеймс, поутру к боярину Никите приходи, побеседуем. Варенька, душа моя, пойдешь со мной менуэт плясать?
– Как будет угодно государю, - Варя склонилась в реверансе.
– Что такое, боярышня, что невесела, али кто тебе не угодил, али я тебя чем обидел? Ты только скажи.
– Все хорошо, государь, - серьезные глаза Вари пристально всматривались в лицо царя.
– Пойдемте танцевать.
Заиграл менуэт, музыка пела о грустном и неземном и Джеймс смотрел как грозный царь московский уводил от него в фигурах танца девушку-мечту.
Грустное очарование момента было прервало лордом Витвортом. Взбешенный посол тряхнул Джеймса за плечо.
– Как вы могли, Фентон, как вы могли придумать такую глупую историю про эту бесподобную красавицу и еще всем ее рассказывать!
– Придумать?
– Джеймс был крайне изумлен.
– Конечно, придумать. Уж не хотите ли вы убедить меня, что за время вашего отсутствия, описанное вами пугало превратилось в девушку, из-за которой все мужчины Европы передрались бы, лишь только ее увидели. Не спорю, ваша выдумка была чертовски забавной и повеселила королеву, но нельзя же было связывать ее с конкретной женщиной, да еще с такой женщиной!
– Милорд, вы обвиняете меня во лжи?
– Ах, оставьте этот тон, мой друг, вы сами виноваты. Сейчас я бегу к княгине, может она составит протекцию и упросит свою племянницу подарить мне следующий танец.
Посол оставил растерянного Джеймса одного. "Безусловно, с первой же почтой негодный лондонский хлыщ отправит
– подумал Джеймс.
– Я стану объектом насмешек двора, проклятую историю мне будут припоминать годами. Черт побери, ведь княгиня на то и рассчитывала! Вот умная дрянь!" Джеймс прекрасно понимал, что в сложившейся неловкой ситуации в первую очередь виноват он сам, и никто другой, а потому вдвойне злился. Мимо в последней фигуре контраданса проскользнула Варвара Опорьева. Джеймс не мог не признать, что от красоты девушки просто перехватывает дух. Почему он не замечал этого раньше, ведь не могла же ее прелесть появиться за прошедшие полгода. Партнером боярышни был Витворт, посол все таки добился своего. Почему-то вид танцующей пары заставил Джеймса еще больше рассвирепеть. Едва сдерживая себя, он протолкался через плотную толпу ее кавалеров и отвесил поклон настолько преувеличенно глубокий и почтительный, что он уже граничил с оскорблением:
– Надеюсь, прекрасная леди Барбара, вы не откажете в следующем танце вашему старому поклоннику?
Совершенно невозмутимо, политесно улыбаясь уголками губ, она присела в реверансе и подала ему руку. Выбор танца был сделан Джеймсом не вполне удачно. Музыканты грянули мазурку, с которой Джеймс был не слишком хорошо знаком. Через несколько секунд он не мог не признать, что партнерша танцует много лучше него. Честно говоря, впервые он видел такую легкость и изящество. Варя кружилась лихо и в то же время плавно, милосердно сглаживая промахи своего кавалера. "Танцевальное покровительство" со стороны неуклюжей дурочки, еще в прошлом году проливавшей на него вонючий квас и кулем плюхавшейся за борт корабля, довела ярость Джеймса до точки кипения.
– Должен заметить, миледи, что вы очень изменились за последнее время. Вероятно, балтийское купание пошло вам на пользу, - еще не закончив фразы, Джеймс понял, что он отвратительно, непростительно груб. Собственная неправота заставила его еще больше разозлиться.
– Перемены преизрядные, сударь, причем не только во мне, а и во всех русских и европейцах, - спокойно ответила она.
– Вот и наша дворня нынче много любезнее аглицкого дворянства. Любопытно бы знать, дворня ли облагородилась, дворянство ли омужичилось?
Она с невинным интересом ждала ответа.
"Вот как!
– подумал Джеймс.
– Милое дитя показывает зубки и преострые. Ладно, посмотрим, кто кого".
– Ради Бога, сударыня, простите меня. Если я был груб, то невольно. Я столь ошеломлен происшедшими в вас изменениями. Поверить не могу, что под скромной оболочкой теремной боярышни скрывались такие таланты и такая редкая, поистине неземная красота.
Но и комплементы не смутили красавицу.
– Милорд, вы расточаете мне любезности столь усердно, я начинаю думать, что английское посольство привезло с собой овечье стадо.
В этот момент музыка смолкла, чуть запыхавшаяся Варя присела в реверансе, к ним уже шагал царь, явно собираясь вернуть свою даму. Однако Джеймс не отпустил Вариной руки.
– При чем тут овечье стадо?
– растерянно спросил он.
– Ну как же, в ваш прошлый визит в Россию вы сказали, что пасти овец - самое подходящее для меня занятие. Видно, сейчас как раз у вас, сударь, острая нужда в пастушках, вот вы и сыпете кумплементами. Как наряжаются аглицкие пастушки? Ежели наряд хорош, я, пожалуй, соглашусь.