Грехи негодяя
Шрифт:
– Я не хочу опять причинить тебе боль.
– Почему ты уверена, что так и будет? Я ведь не такой хрупкий, как может показаться.
Под ее щекой напряглись его мышцы, и Оливия с улыбкой проговорила:
– Ты напряжен только потому, что хочешь продемонстрировать свои мускулы?
Его плечо снова напряглось. И тотчас же раздался стук в дверь.
В следующее мгновение Клейтон оказался у порога.
– Я вернулся с победой, – сообщил Йен.
– Это быстро даже для тебя, – сказал
– Я вам помешал?
Клейтон поморщился, а Йен засмеялся:
– Да, конечно, помешал. А теперь – новости: я знаю, где искать Аршуна.
Сани то и дело подпрыгивали на снегу, и вскоре они въехали в старую часть Санкт-Петербурга, где почти все дома были деревянные и одноэтажные.
Клейтон осмотрелся. Такие окрестности явно не соответствовали характеру капризного и взбалмошного графа.
Йен указал на приземистый домик, расположенный чуть дальше по улице. Окна были заклеены бумагой, чтобы сохранить тепло. Да и полиция при таких окнах не видела, что происходило в доме.
– Как ты его нашел? – спросил Клейтон.
– Я бы рад поведать тебе что-нибудь впечатляющее, но все оказалось до банальности просто. Ваш любвеобильный гигант помогал Аршуну доставлять припасы в несколько домов, расположенных в разных частях города. Эта хижина – одна из них. Почему ты не расспросил его?
– Я спросил, знает ли он, где граф. Он сказал, что не знает. Вероятно, я неправильно сформулировал вопрос.
– Блин знал?… – удивилась Оливия. Теперь она была тепло одета – меховая шапка, перчатки и шуба, – но у нее закрывались глаза от усталости. И еще она умирала от голода. Они весь день ничего не ели.
Йен с усмешкой пожал плечами:
– Выходит, что так. Кстати, должен сказать, у этого человека по жилам течет не кровь, а тесто. Его торты божественны!
Имелись у Оливии тайны или нет, но она находилась под его, Клейтона, защитой, и он должен был присматривать за ней. Многие посчитали бы эту обязанность тяжкой ношей, но только не он.
И вообще, Оливия была права. Не важно, что их взаимное влечение велико – он просто не мог уложить ее в постель, одновременно замышляя разрушить то, что ей дорого.
А может, они найдут компромисс, приемлемый для обоих? Что, если, к примеру, заставить ее отца продать фабрику? Он может наказать ее отца, но Оливия останется в безопасности. Он даже сможет устроить так, что фабрику купит честный коммерсант, так что горожане, о которых она печется, не пострадают. Он, Клейтон, будет удовлетворен, но правосудие не покарает людей, не заслуживших наказания.
Йен проехал мимо дома Аршуна. Из трубы валил дым. Снег на тропинке, ведущей к входной двери, был утоптан множеством ног. Граф явно был в доме не один.
Отъехав на
– Сколько там революционеров? – спросила Оливия.
Клейтон спрыгнул на снег.
– Именно это я сейчас и намерен выяснить.
Не имея теплого Клейтона под боком, Оливия сразу начала дрожать. Она знала, что не должна смотреть ему вслед, но ничего не могла с собой поделать.
– Он же не пойдет в дом, правда?
Йен пожал плечами.
– Лучше бы пошел. Иначе в следующий раз с лошадями останется он. – Йен щелкнул языком и развернул сани. – Не беспокойся. Там не больше шести-семи человек.
– Шесть или семь… Ты шутишь?
Йен нахмурился и пробурчал:
– Нет, не в этот раз. – Спрыгнув на снег, он набросил несколько одеял на спину лошадям. – Ты упускаешь уникальную возможность, – добавил он, вытирая заледеневший пот с животных.
– Что?… – Оливия тщетно пыталась отделаться от мыслей о Клейтоне, возможно, сражавшемся сейчас с полудюжиной революционеров.
– Я кладезь информации о Клейтоне, а ты еще не задала мне ни одного вопроса о нем. Почему?
Она взглянула на Йена вопросительно.
– И ты мне что-нибудь о нем расскажешь?
– Женщина, которая не пристрелила Клейтона, хотя имела такую возможность, – редкий человек. Ты знаешь, что Мэдлин сделала такую попытку?
– Какую? – Оливия почувствовала, что совершенно сбита с толку.
– Пристрелить его. И попала в бедро. Потом она утверждала, что это был несчастный случай и он случайно оказался на линии огня, но мы все знаем правду.
У Оливии закружилась голова. Тем не менее она понимала, что Йен, возможно, просто отвлекал ее.
– Разве это не секретная информация? – спросила она.
– Личная – может быть, но ни в коем случае не секретная. К тому же если я предоставлю Клея самому себе, то он так и останется для тебя мрачной и таинственной фигурой, пока не станет слишком поздно, то есть… пока ты от него откажешься. – Йен снова залез в сани и укрылся оставшимися одеялами. Потом из-под одеял показалась его рука, держащая полураздавленное печенье. – Вот, возьми.
Оливия взяла предложенное угощение.
– Слишком поздно – для чего? – спросила она.
– Для того чтобы он разобрался наконец в своих чувствах. Он должен осознать, что все еще любит тебя.
– Что?… – Сбита с толку – пожалуй, это еще мягко сказано. – Но он ведь не любит меня. Больше не любит. – Возможно, он доверял ей. И хотел ее. Но не любил.
– Тогда почему он не изучил твою жизнь, когда собирал информацию о фабрике?
Ответ, по мнению Оливии, был очевиден.
– Потому что ему все равно.