Грехи негодяя
Шрифт:
– Ладно, хорошо.
Мужчины дали ей нож и велели использовать его, если возникнет необходимость. После этого тотчас ушли.
Войдя в церковь, Оливия обратила внимание на пожилого мужчину, который опустился на колени, чтобы перекреститься. Стены церкви были скрыты за позолоченными, богато украшенными иконами и дымкой сотен зажженных свечей.
Старик же стоял на коленях почти в самой середине церкви, и еще несколько человек стояли у разных икон; они или молча кланялись, или что-то тихо шептали и целовали стилизованные изображения святых.
У
Оливия медленно подошла к стене, где почти не было верующих. Судя по маленькой надписи под иконой, перед ней была святая Евлалия [2] . Оливия не знала ее истории, но женщина лежала, очевидно, бездыханная, под слоем снега. А на нее пристально, с укором смотрел какой-то святой со строгими глазами.
Тут Оливия обернулась. Свечи перед ней затрещали из-за порыва морозного воздуха из открытой двери. Вошли два священнослужителя. Подолы их длинных ряс были мокрыми от снега.
2
Святая Евлалия приняла мученическую смерть в эпоху гонений Диоклетиана. Ее пытали и обезглавили. После смерти из уст ее вылетел белый голубь, а тело покрыл снег.
– Я слышал, генерал Смиркин уже говорил с царем о выводе трех священников из его совета, – сказал один из священников.
– Люди не потерпят этого, – буркнул другой.
– Вчера это можно было утверждать с уверенностью. Но после разоблачения митрополита Станислава, убившего девушек, все не так однозначно. Люди обозлены, и… – Их голоса стихли, когда они удалились за алтарь, и Оливия так и не услышала окончания разговора.
Она поднесла фитилек своей свечи к пламени единственной горящей свечи у иконы святой Евлалии. Затем, снова оглянувшись, увидела, как в церковь вошла хорошо одетая женщина, закутанная в меха. Из-под ее пушистой меховой шапки выбились несколько рыжих локонов.
Рыжие волосы?
– Катя?
Княгиня резко повернулась, и на ее лице отразилось облегчение.
– Ты здесь?! А где же Клейтон?
Оливия нахмурилась.
– Откуда ты узнала, что мы здесь? – Они не видели княгиню с тех пор, как они покинули ее дом накануне.
– Но ведь я знала, что флаг здесь. Он предназначен для меня.
Оливия в ужасе похолодела и достала кинжал.
– Ты одна из агентов?
Катя кивнула и протянула к ней руки, показывая, что в них ничего нет.
– Я не вооружена. Я пришла сюда, чтобы признаться.
Оливия с силой сжала рукоятку кинжала.
– Я знала, что если вы расшифруете запись, то придете в места, где будут сигналы. Я надеялась, что смогу найти вас. – Лицо княгини было мрачным и усталым. – Работай я на них, не стала бы себя выдавать. Понимаешь?
– А может, ты хотела нас убить?
Княгиня пожала плечами:
– Тогда зачем бы я стала предварительно
Оливия подозревала, что Клейтон сумел бы угадать причину, но ей это оказалось не под силу. Она медленно опустила кинжал.
Катя же со вздохом сказала:
– Мне нужна ваша помощь. Да, не хотелось бы это признавать, но мне необходима помощь Клейтона.
– В чем? – Оливия напряглась, когда рука Кати скрылась в сумочке. Но княгиня достала оттуда всего лишь свечу. Она зажгла ее, и пламя заплясало в ее дрожащей руке.
– Ты должна понять. – Катя поставила свечу и несколько секунд водила руками над ней, словно пытаясь согреться. – Я видела много ужасов во время своих путешествий, но не описала их в своей книге. Дети с раздувшимися от голода животами, а рядом – царские поля, на которых созрел богатейший урожай. Крепостные, которых пытали хозяева, превращая их в куски мяса. – Княгиня передернулась от воспоминаний. – И опустевшие города, рискнувшие выступить против императора. А вокруг – грязь и болезни.
Оливия вспомнила кое-что из книги Кати.
– И ты выбрала Васина?
Катя оглядела маленькую церковь.
– Я забыла, что ты знала Васина только со слов Клейтона и этого глупца Аршуна. – Княгиня сокрушенно покачала головой. – Васин был… многолик. Очаровательный собеседник. Блестящий ум. Видишь ли, хотя… Да, он был безжалостным, но лишь потому, что прекрасно понимал, куда катится Россия. И еще… – Катя умолкла, и в глазах ее блеснули слезы.
– Тогда почему ты здесь? – спросила Оливия.
– Я не согласна помогать Аршуну, но…
– Что вы должны были сделать, увидев флаг?
– По поручению Васина я последние годы собирала информацию об императрице. Ничего ужасного, ничего пагубного, особенно… если сравнить с тем, что они сделали с митрополитом.
– О каком митрополите ты говоришь? – снова перебила Оливия.
– О том, которого арестовали за убийство девушек. Васин внедрил в его дом агента. Служку, наверное.
– А тебя он внедрил к императрице?
Гнев и возмущение Оливии, должно быть, отразились в ее голосе, потому что Катя ненадолго замолчала. Потом, тяжко вздохнув, вновь заговорила:
– В Российской империи много неправильного, поэтому народ должен иметь своих представителей в правительстве. Я всегда так считала, и мое мнение не изменилось.
– А почему бы тебе не выдать информацию, которой обладаешь? Или ты считаешь свою цель настолько благородной?
Пламя свечи освещало бледное лицо Кати, делая ее похожей на икону.
– Я думала, результаты оправдают то зло, которое я буду вынуждена творить.
Оливия молча пожала плечами; она не знала, что на это ответить.
Княгиня же со вздохом прикрыла глаза и тихо проговорила:
– Императрица Елизавета оказалась совсем не такой, как я думала. Она робкая и добрая. Не могу предать ее доверие. И не желаю, чтобы ее убили.
– Но ведь благо многих дороже, чем жизнь одной женщины, – заметила Оливия.
Катя вздрогнула и пристально взглянула на собеседницу.