Грехи негодяя
Шрифт:
– Ошибаешься. Ты слишком хорошо знаешь Клейтона, чтобы так говорить. Он дотошен и методичен во всем, однако не проявил никакого интереса к твоей жизни за последние десять лет. Странно, не так ли? Создается впечатление, что он хочет что-то доказать самому себе.
– Если ты считаешь, что он занялся фабрикой, чтобы пообщаться со мной…
Йен засмеялся:
– Нет. Конечно, нет. Он уничтожит все. – Улыбка исчезла с его лица. – И потом будет ненавидеть
– Я пытаюсь его остановить.
– Нет, ты пытаешься спасти фабрику.
«Интересно, почему Клейтон никогда не говорил, что его друг безумен?» – подумала Оливия. Помолчав, спросила:
– Но ведь это одно и то же, верно?
– Снова ошибаешься. Есть информация, которую ты можешь сообщить Клейтону, и это его остановит.
Этот человек никак не может знать… А Йен с улыбкой продолжал:
– Да, я такой. Всезнайка. Иногда мне кажется, что это мое проклятие.
Оливия разломила печенье.
– Тогда фабрику уничтожу я. И буду ничем не лучше, чем мой отец.
– А ты такая? Пытаешься достичь цели любыми средствами?
«Да, я дочь своего отца».
– Если мне и приходилось лгать, то только ради благих целей.
– Но если ты будешь держаться за свою ложь, то уничтожишь Клейтона снова. Он верит тебе. Ты же знаешь Клейтона. Он ничего не делает наполовину. Так что тебе придется выбирать: фабрика или мужчина.
– Если я расскажу ему все, что скрывала, то потеряю и фабрику, и мужчину.
– Возможно. – Йен взял у нее кусочек печенья и бросил себе в рот.
Он считает, что она сдастся и потеряет все? Господи, как же она устала от потерь!
– Тогда я не смогу… – пробормотала Оливия.
Йен пожал плечами, продолжая энергично жевать.
– Ты вполне можешь проигнорировать совет всезнайки.
– Кто здесь всезнайка? – спросил Клейтон, неожиданно подошедший к саням.
Наконец-то! Он в безопасности! Оливия спрыгнула на снег и обняла любимого.
– Мы с Мэдлин предпочитали называть этого человека не всезнающим, а всеядным, – с усмешкой добавил Клейтон.
Оливия попыталась улыбнуться, но слова Йена оказались слишком близки к истине. Да-да, фабрика – или мужчина. И фабрика – наилучший выбор. В конце концов, она дает работу многим семьям.
– Их там девять человек плюс Аршун, – сообщил Клейтон.
Йен выпрыгнул с саней и взглянул на дом. Клейтон же обнял Оливию за талию и, приподняв, посадил на сиденье кучера. Затем вложил ей в руки вожжи.
– Что мне тут делать? – спросила она.
– Если мы не подадим тебе сигнал через десять минут, ты уедешь и не вернешься, –
Неужели эти двое считали, что она станет терпеливо ждать, пока они будут драться с десятью противниками?
Словно отвечая на ее вопрос, Йен хлопнул в ладоши и проговорил:
– Твой любовник тебе этого не скажет, а я скажу: ты не имеешь специальной подготовки. Ты, конечно, можешь пойти с нами, но тем самым подвергнешь нас еще большей опасности.
Оливия знала, что Йен прав, но не могла согласиться с такой постановкой вопроса. Вздохнув, она тихо проговорила:
– Если вы не вернетесь через… семь минут, я иду за вами.
Клейтон закутал ее в одеяло.
– Это угроза?
Оливия, нахмурившись, покосилась на него и пробурчала:
– Да, угроза.
Йен же с усмешкой сказал:
– Значит, семь минут? Ничего не имею против вызова. Уложимся в пять.
Мужчины подошли к дому и почти сразу скрылись из виду.
Оливия напряженно прислушивалась, но не услышала звуков борьбы. Тут жалобно заржала лошадь, и она ослабила поводья. Чтобы от беспокойства не сойти с ума, она начала считать. Лучше уж считать, чем думать о том, что происходило в доме.
Оливия успела досчитать до шестидесяти пяти, когда передняя дверь наконец открылась и на пороге показался Йен, махнувший ей рукой.
Оливия направила лошадь к дому. Привязав поводья к дереву, она побежала к Йену.
– С Клейтоном все в порядке?
Йен провел ее в комнату, где лежали три связанных молодых человека – все без чувств.
– Да, конечно. Что с ним может случиться? Извини, я немного задержался. Пытался не дать Клейтону убить графа голыми руками. То есть… не совсем голыми. На нем, конечно же, как всегда перчатки, так что…
Оливия не стала слушать болтовню Йена и быстро прошла в коридор, который вел в заднюю часть дома. Там было темно, и дважды она споткнулась о ящики и других связанных революционеров. Вскоре она услышала голос Клейтона и звуки… ударов?
Подобрав юбки, Оливия побежала.
В центре задней комнаты среди груды обломков стоял Клейтон, склонившийся над исцарапанным и покрытым кровью графом. У Аршуна, судя по всему, был сломан нос. А один глаз совершенно заплыл. А Клейтон… Он не говорил, а рычал:
– И впредь ты хорошенько подумаешь, прежде чем причинять боль…
– Позволь, я займусь им, пока ты его не убил, – произнес Йен.
– Нет! – выкрикнул Аршун и попытался встать.
Но Клейтон снова отправил его на пол точным ударом в челюсть.