Греховный поцелуй

Ридли Эрика

– Если вы так считаете, – сказал он, и голос его звучал тихо, но твердо, – почему не выясните точно?

Она недоуменно заморгала:

– А почему я… Что я могу сделать?

– Но ведь у вас есть путь узнать правду. Разве не так?

– Я… – замешкалась с ответом Эванджелина. Она хотела бы, чтобы ее речь звучала успокаивающе, но в его глазах снова появилось недоверие и жажда мести. – Что вы хотите сказать?

– А вы как думаете? Многое, мисс Пембертон. Как, я говорил вам прежде, я ни на йоту не верю в ваши видения Господа.

– Вы полагаете, что

я солгала насчет смерти лорда Хедерингтона…

– Нет, мисс Пембертон. Не думаю. Я уверен, что его задушили точно так, как вы это описали. Я считаю, – сказал он, отчетливо и громко выговаривая каждое слово, подчеркивая значение слов интонацией, – что вы черпаете информацию не от Всевышнего. И делаете это тайно, украдкой.

– Я… я не понимаю, о чем вы толкуете, – ответила Эванджелина, но даже для ее собственного слуха голос ее прозвучал неубедительно.

– Я не думаю, что вы вообще с кем-то общаетесь, – продолжал он безжалостно. – Я думаю, что вы каким-то образом, через прикосновение, черпаете информацию, которая вам необходима. Вот почему вы дотрагивались обнаженными руками до щек Хедерингтона. Вот почему вы хотели подержать на руках Рейчел, когда Ребекка еще не нашлась. И вот почему вы используете против меня свои поцелуи и тело. Бездушный убийца, такой, как я, должен хранить бесчисленные мрачные воспоминания, которые вы можете извлечь из меня. Скажите же мне теперь, что вы увидели.

– Нет, – возразила Эванджелина, с силой тряхнув годовой. – Ничего не увидела. Вы ошибаетесь. Клянусь вам… я…

– Я вам не верю.

Он прошел мимо, отодвинув ее с дороги, как вещь. Потом распахнул дверь кабинета.

– Мне нужна горничная, – крикнул он. – Лакей! А, мисс Стентон? Что, черт возьми, вы… Впрочем, не важно. Сойдете и вы. Идите сюда.

Он повлек недоумевающую Сьюзен мимо Эванджелины, держа ее за запястье.

– А теперь вот что. Собираетесь мне сказать, что не используете соприкосновения с другими людьми? Снимите перчатки, мисс Стентон, и прижмите тыльную, сторону рук к рукам мисс Пембертон.

– Мм, – залепетала Сьюзен, запинаясь, явно затрудняясь понять, как себя вести, потому что дело принимало совсем неожиданный оборот.

– Нет, – возразила Эванджелина, – пожалуйста, не делайте этого.

Но даже и без прикосновения к Сьюзен резкая и острая боль пронзила затылок Эванджелины. Ей вовсе не хотелось снова подвергать свою голову опасности нежелательных видений, способных ухудшить ее состояние. Она не хотела свалиться без чувств посреди кабинета Лайонкрофта.

– Вы признаете, что это правда? – спросил он. Его руки все еще были скрещены на груди, а брови вопросительно подняты.

Она перевела дух и кивнула. Господи, помоги и спаси!

– Ступайте, – сказал он Сьюзен. – Я не хочу, чтобы вы присутствовали, когда я выскажу этой обманщице все, что думаю о ее лжи.

Глаза Сьюзен округлились, но она осталась на месте, неподвижная и безмолвная. Она переводила взгляд с Лайонкрофта на Эванджелину и обратно, будто не могла решить, что важнее – бежать от очевидной ярости Лайонкрофта или не покидать Эванджелину

и предоставить ей испытать его гнев.

И в эту минуту появился лакей, доставивший ранее записку Лайонкрофта Эванджелине.

– Вы звали слуг, милорд?

Лайонкрофт поморщился, но тут же его лицо просветлело.

– Прошу прощения, Милтон. Мне больше не требуется ваша помощь. Мисс Стентон помогла мне подтвердить то, что мне требовалось узнать.

Лакей бросил взгляд на Эванджелину, потом перевел на Лайонкрофта.

– Вы… знаете?

Лайонкрофт повысил голос:

– А вы знаете?

Сьюзен подняла руку:

– Я знаю.

Эванджелина закрыла глаза:

– А кто не знает?

– Я хочу понять, почему все известно моей прислуге раньше, чем мне. – Лайонкрофт смотрел на Милтона. – Объясните мне.

– Похоже, она наколдовала кое-что нескольким слугам, милорд. Нашла пропавшие вещи и так далее. А вести о подобных подвигах распространяются быстро.

– Это не колдовство, – пробормотала Эванджелина. – Я не ведьма.

– Вы, – выкрикнул Лайонкрофт, – вы ведьма.

– Все не так, – заверила его Эванджелина. – Возможно, кое-кто из слуг знает, но я женщина, а не ведьма, а из гостей о моих видениях знают немногие – только те, кто в этой комнате, и еще леди Стентон. И я бы предпочла, чтобы все так и оставалось.

– Предпочли бы? Неужели? А вы не думаете, что я бы предпочел, чтобы в моем доме за мной не шпионили и не пытались узнать мои мысли каждый раз, когда до меня дотрагиваются?

Прежде чем Эванджелина успела ответить, в комнату ворвалась леди Стентон.

– Ну? – спросила она Эванджелину. – Да или нет?

Глаза мистера Лайонкрофта сузились:

– Что «да или нет»? Это имеет отношение к ее колдовству? Постойте, я попробую угадать! Единственная цель вашего приезда – покопаться без моего ведома у меня в мозгах.

Эванджелина вспыхнула, покачала головой и сделала знак леди Стентон помолчать, но та не обратила на нее внимания.

– Да, – согласилась она, – мисс Пембертон должна была узнать, повесят ли вас за убийство Хедерингтона. И, как я услышала, стоя за дверью, вы упомянули, что она дотрагивалась до вас. Поэтому теперь я жду подтверждения того или иного. Ну, мисс Пембертон?

– Итак, мисс Пембертон?

Медлительность и лень в голосе Лайонкрофта не могли скрыть того, что тайный гнев бушевал и клубился в нем.

– Вы терпите мое присутствие по единственной причине и с единственной целью – узнать мои тайны, просто считать их с моего тела. И меня тоже интересует, сохраню ли я свою шею в целости в ближайшие две недели. Не соблаговолите ли узнать, грозит ли мне в будущем виселица?

Откровенно говоря, Эванджелину замутило от этого разговора.

Если бы она солгала и сказала: «Вы избежите наказания», – леди Стентон тотчас же ринулась бы вперед, обвиняя мистера Лайонкрофта в том, что он скомпрометировал ее дочь, а это означало, что через несколько минут он оказался бы обремененным невестой и новым скандалом, а на Эванджелину снова обрушилась бы вся тяжесть его ярости.