Греховный поцелуй
Шрифт:
Потом Эдмунд трясущимися пальцами вытаскивает из своего кармана белый носовой платок, обвязывает им голову лорда Хедерингтона и волочит обмякшее тело к кровати.
Лорд Хедерингтон не двигается.
Боль пронзила голову Эванджелины, острая, как осколки стекла, и она обхватила ее руками, чтобы преодолеть этот привычный приступ.
Она массировала виски до тех пор, пока в мозгу не появились снова отчетливые мысли, потом с усилием приоткрыла глаза, только чтобы скосить их
По-видимому, он уже забыл об этом, потому что пьяно натыкался на стену и опрокидывал в горло то, что еще оставалось в его серебряной фляжке. Когда он снова повернулся к ней, на его лице была жестокая насмешливая ухмылка.
– Возможно, вам это неизвестно, – сказал он, отталкиваясь от стены, – но мне нравятся женщины с огоньком внутри. Впрочем, они мне нравятся гораздо больше, если я оказываюсь внутри их.
Эванджелина отшатнулась к другой стене коридора:
– Не дотрагивайтесь до меня, а не то я закричу.
– Как кричите, когда Лайонкрофт дотрагивается до вас? – спросил он насмешливо. – Готов держать пари, что могу сказать точно, когда и как вы кричите из-за него. Можете это сделать и для меня.
– Только прикоснись к ней, – послышался низкий голос из-за их спин, – и я сейчас же и здесь же убью тебя.
– Лайонкрофт. – Эдмунд качнулся, сделав несколько неверных шагов назад. – Мне бы следовало знать, что ты где-то неподалеку возле ее юбок.
Гэвин ринулся на него и ухитрился двинуть ему в глаз прежде, чем Эванджелина успела оттащить его.
– Прекратите.
Она обхватила его руками за талию, прижалась щекой к груди, крепко сжала в объятиях:
– Он не тронул меня. Bсe хорошо.
– Эта сучка тронула меня, – с презрением сказал Эдмунд.
Глаза его сверкали.
– Скажи еще одно слово, и я…
? Нет! – Эванджелина еще крепче сжала Гэвина в объятиях. – Я уже дала ему пощечину.
Нэнси и леди Хедерингтон вышли из-за угла и остановились как вкопанные.
Эванджелина убрала руки с талии Гэвина. Его рука нашла ее руку, сжала и отпустила.
– Что происходит? – удивленно спросила леди Хедерингтон, поднимая брови.
Эдмунд прикрыл рукой свой подбитый, быстро чернеющий глаз и злобно зыркнул другим:
– Кроме того, что эта Пембертон льнет к Лайонкрофту, как обычно? Вы не можете ему доверять, когда она рядом, и не можете доверять ей, когда его нет. Она представляет опасность.
– Не больше, чем вы, – возразила Эванджелина. – Принимая во внимание тот факт, что это вы убили лорда Хедерингтона.
– Принимая во внимание что?
Все взгляды обратились к Эванджелине, которая набрала полную грудь воздуха и стала про себя молиться, чтобы ее видение оказалось правдой.
– Вы были в ту ночь в его спальне. Вы туда прокрались, и вас видели. Вы украли его бумаги, деньги и табакерку.
Он отнял руку
– Меня видели?
Леди Хедерингтон качнулась и прислонилась спиной к картине, нарушив равновесие пейзажа маслом:
– Ты убил и обокрал моего мужа?
Эдмунд молчал.
– Он как раз закончил набивать карманы, когда ваш муж застал его за этим делом, – ответила Эванджелина. – Он ударил его тростью с лезвием внутри.
– Вы не можете это доказать.
– Неужели? Вы можете нас заверить, что, если мы произведем обыск в вашей комнате, не найдем там бумаги, кошелек с мелочью и табакерку?
– Это ничего не доказывает, – продолжал настаивать Эдмунд. – Вы могли сами положить эти вещи в моей спальне.
– И я же обвязала голову лорда Хедерингтона носовым платком?
Он побледнел:
? Э-э…
– Если мы рассмотрим его как следует, то увидим, что на нем вышиты ваши инициалы. Разве не так?
– Ладно. Пусть так. Я ударил его тростью. – Взгляд Эдмунда заметался, перебегая с одного лица на другое. – Но я его не убивал. Когда я уходил, он дышал.
Мускулы Гэвина напряглись.
– Есть какая-нибудь причина тебе поверить?
В погруженном в полумрак холле наступила тишина, потом Нэнси Хедерингтон прошептала:
– По правде говоря… есть.
– Солнышко. – Леди Хедерингтон протянула руку и дотронулась до дочери: – Нет!
Нэнси расправила плечи:
– Я… я приходила к папе много позже того момента, как закончились танцы. Его голова уже была перевязана, но я даже не спросила его, как случилось, что он получил рану. Я была слишком сердита. Я сказала ему, что не могу заставить себя выйти замуж за мистера Тисдейла. Я была готова сбежать, чтобы этого не произошло.
– С господином учителем французского? – с ухмылкой спросил Эдмунд.
– Да, – с жаром ответила Нэнси. – По крайней мере Пьер был живым и горячим человеком. И он меня любил. Он говорил мне о своей любви. Но папа сказал… папа сказал, что я молода и глупа и не должна путать девичьи грезы с тем, что необходимо семье, что деньги важнее любви и что меня вырастили так, чтобы я научилась выполнять свои обязательства. А потом он сказал… потом он сказал…
Нэнси разразилась шумными рыданиями:
– Он сказал, что не только выгнал Пьера, но и отправил связанным на корабле в Индию как домашнее животное.
Все потрясенно молчали. Потом голос Эдмунда нарушил тишину.
– Ладно, радость моя, – сказал он с облегчением. – Похоже, что у тебя было больше оснований убить этого эгоистичного растленного типа, чем у меня.
– Моя дочь никогда не стала бы убивать своего отца. Ты сам растленный тип, Эдмунд. Обворовать моего мужа? И оставить умирать? – Она ударила его кулачком в грудь. – Убирайся! И никогда больше не возвращайся сюда! Ты больше не член нашей семьи.