Греховный поцелуй

Ридли Эрика

Эдмунд снова начал взбалтывать вино в своем бокале:

– Мне и теперь не верится. В конце концов, ведь ты наследник его титула.

– Я его не убивал, – настаивал Бенедикт. – Разве я бы честно признался, что делал той ночью, если бы убил?

– Мы тебе верим. – Франсина накрыла ладонью его руку. – Возможно, ты был в отчаянии, но ты всегда оставался человеком чести.

– Если он был жив, когда вышел из кабинета мистера Лайонкрофта, и оказался мертвым, когда вы туда пришли, – сказала Эванджелина, – значит, был кто-то еще,

желавший его смерти. Кто-то третий заходил в его спальню и задушил подушкой.

– Возможно, Лайонкрофт пришел, чтобы продолжить ссору, – предположила Франсина. – У него всегда был непредсказуемый характер.

– Нет, – покачала головой Эванджелина, – кто-то другой.

Эдмунд залпом проглотил свое вино.

– Гувернер-француз? – высказал он догадку. – Конечно, этот малый не очень-то обрадовался тому, что предмет его нежных чувств обручен с другим.

Эванджелина некоторое время обдумывала этот вариант:

– Я готова согласиться, что такое намерение у него могло быть. К тому же еще он лишился работы, а это показывает, что у месье Лефевра был серьезный мотив, но ведь его даже не было здесь. Ему пришлось бы совершить путешествие верхом длиною в день, прокрасться незамеченным в Блэкберри-Мэнор, определить с точностью, в какой спальне лорд Хедерингтон… Эта версия не выдерживает критики.

– Не мог ли он подкупить кого-нибудь из слуг? – спросила Франсина. ? В конце концов, он ведь и сам был всего лишь гувернер, так что вполне мог свести дружбу с кем-то из них.

– Это возможно.

Эванджелина не находила эту мысль достаточно убедительной, но была готова поддержать любую версию, если это могло спасти Лайонкрофта от виселицы.

Франсина поднялась на ноги, прижимая руку к животу:

– Думаю, мне надо полежать.

Бенедикт тоже встал и взял ее под руку:

– Ты же почти ничего не ела. Неважно себя чувствуешь?

Эванджелина с улыбкой проводила их взглядом и в сотый раз подумала о том, когда же Франсина сообщит мужу счастливое известие. Не вызывало сомнения, что он пришел бы в восторг от приближающегося отцовства.

Ее улыбка потускнела, как только она заметила, что Эдмунд с похотливой пьяной ухмылкой пялится на нее поверх края бокала. Ее отчим имел обыкновение вот так же смотреть на нее, когда выпивал слишком много виски. Насколько можно было судить по негромкому храпу мистера Тисдейла, она и Эдмунд остались без присмотра.

Она вскочила на ноги.

Откровенно наглый взгляд Эдмунда отметил это ее движение:

– Куда это вы собрались?

Эванджелина назвала первое место, что пришло ей в голову:

– В детскую.

Он жестом указал на соседний стул:

– Почему бы вам не побыть здесь со мной?

– Я обещала девочкам навестить их, – поспешила сказать Эванджелина и вышла из комнаты прежде, чем он успел неуклюже подняться с места и последовать за ней.

По пути в детскую она продолжала размышлять над предположением Франсины о том,

что месье Лефевр мог подкупить кого-нибудь из слуг. Лайонкрофт тоже намекнул на такую возможность. Он предположил также, что Джинни могла действовать по собственной инициативе из мести.

Могли эти две женщины быть в контакте друг с другом? В конце концов, месье Лефевр не единственный, чьи планы были нарушены потерей места и возлюбленной. Нэнси Хедерингтон чувствовала себя такой же несчастной. К тому же она потребовала от сестер, чтобы те подтвердили ее присутствие в детской.

Возможно, леди Хедерингтон защищала не себя. Возможно, она защищала дочь.

Эванджелина застала в комнате одних близнецов, но не прошло и получаса, как в детскую ворвалась раскрасневшаяся и задыхающаяся Джейн. Не обращая внимания на сестер, она захлопала в ладоши и подскочила к Эванджелине.

– О! Мисс Пембертон, вы не можете себе представить, где я была. Помните мой медальон? Вот этот?

Она жестом указала на свою шейку.

– Дядя Лайонкрофт писал мой портрет. Он говорит, что хочет написать портреты всех своих племянниц… Поэтому мы будем с ним, даже когда уедем отсюда. И миниатюру, которая как раз поместится в мой медальон. Видите, как все хитро придумано?

– Вижу, – сказала Эванджелина, не вполне понимая, что следует ответить. – Не сомневаюсь, что это будет прелестно.

– Совершенно очаровательно. Видите ли, я уже почти взрослая. Дядя Лайонкрофт говорит, что я и опомниться не успею, как мне пора будет выезжать в свет. Он говорит…

– Нэнси говорит, – перебила одна из двойняшек, – что дядя Лайонкрофт убил папу.

– Он не убивал его, – сказала другая, прижимая к груди куклу. – Нэнси гадкая. Дядя Лайонкрофт милый. Он подарил нам кукол.

– Он очень славный, – подтвердила Эванджелина. – Ваш дядя хороший человек.

– Он убил папу? – спросила Ребекка.

– Нет, – покачала головой Эванджелина. – Конечно, нет.

– Видишь? – Рейчел показала сестре язык, потом снова посмотрела на Эванджелину. – А кто это сделал?

Эванджелина мешкала, пытаясь найти безопасный ответ, и не находила. Она была уверена в том, что Гэвин не был виновен в убийстве, но если подлинного виновника не смогут найти, его повесят безотносительно к его виновности или невиновности.

– Почему дядя Лайонкрофт сделал это? – спросила Ребекка плаксивым голосом. – Почему он убил моего папу?

– Он… – начала было Эванджелина и осеклась.

– Я ненавижу его, – закричала Ребекка. – Я ненавижу его за то, что он убил моего папу!

Она швырнула свою куклу через комнату. Когда фарфоровая головка ударилась об угол книжного шкафа и разлетелась на куски, Ребекка ударилась в слезы. Эванджелина поспешила к ней и взяла ее на руки.

– Ребекка, – сказала она тихо, приглаживая светлые кудри, – твой отец…

– Был чертовым святым, – послышалось тихое ворчанье из открытой двери.