Греховный поцелуй
Шрифт:
Гэвин издал недоверчивое хмыканье:
– Он женился на ней. Скоро после смерти наших родителей. С тех пор я не видел брата.
– И сколько дуэлей у тебя было с тех пор?
Он наконец посмотрел на нее. Нахмурился:
– Ни одной.
– А как насчет краденых поцелуев чьей-либо невесты?
Он покачал головой:
– Нет.
– Тогда ты просто совершил ошибку. Я не стала бы заниматься с тобой любовью, если бы считала тебя негодяем. По-моему, ты самый бескорыстный и порядочный человек из
Глава 24
Гэвин все еще оставался в спальне Эванджелины, когда взошло солнце. Он собирался покинуть ее, как только она уснет, но не смог заставить себя уйти раньше, чем это станет совершенно необходимо. И потому остался и лежал, гладя ее волосы, глядя, как она спит, и прижимая ее к себе.
Он понимал, какой драгоценный дар получил.
И дело было не только в ее девственности, хотя и это тоже казалось чудом, но более драгоценным было ее безусловное доверие к нему.
Он крепче сжал ее в объятиях. Возможно, ему никогда больше не доведется ее увидеть. Он не мог с этим примириться. Но что он мог сделать? Сейчас они были не ближе к разрешению тайны убийства Хедерингтона, чем раньше. Эдмунд и Франсина открыто заявляли, что уверены в его виновности. Его собственная семья взирала на него с подозрением. Судя потому, с какой поспешностью эта женщина Стентон рассылала свои послания, скоро сюда явится полиция.
Если он по-настоящему дорожит Эванджелиной, то должен отпустить ее. Дать ей побольше денег. Отправить ее в лучшей карете. И надеяться на то, что иногда она будет вспоминать о нем.
Он должен был дать ей что-нибудь на память. На память о том недолгом времени, что они были вместе.
Но что? Драгоценность? Может быть, длинную нитку жемчуга? Что-нибудь, чем она могла бы трижды обвить шею, что-нибудь столь длинное, что могло бы спуститься вниз, в ложбинку между ее грудями, и касаться там ее нежной кожи у края корсажа.
Нет. Не было времени на то, чтобы заказать что-нибудь подобное. Она ведь намерена уехать завтра.
Эванджелина подалась к нему, угнездилась ближе, открыла глаза.
– Какое мрачное лицо, – послышался ее хриплый со сна голос. – О чем ты думаешь?
– О смерти, – ответил он. – О смерти через повешение.
С секунду она пристально смотрела на него, потом вздохнула.
– Если я так или иначе уеду, – сказала она медленно, – не понимаю, почему бы мне не сказать, что я была в ту ночь с тобой, в твоем кабинете? Кому дело до моей репутации, если я смогу спасти тебя от виселицы?
Он покачал головой:
– Не сработает.
– Почему?
– Потому что, принимая во внимание, что я все время увивался вокруг тебя, они не усомнятся в том, что ты готова предоставить мне ложное алиби.
Он нежно прижался губами к ее запястью, потом уткнулся щекой в тепло ее ладони. Он
За дверью послышались женские голоса. Горничные пришли отдернуть занавески.
– Черт возьми!
Гэвин скатился с постели, надел бриджи, взял свои сапоги и рубашку.
Эванджелина молча наблюдала за ним.
– Я вернусь, – пообещал он и покачал головой, поняв, что не сможет этого сделать.
Он толкнул книжный шкаф и шагнул в открывшийся проход.
Она осталась сидеть, бледная и спокойная.
Эванджелина была уже на полпути к столовой, когда рядом с ней оказался самый неприятный гость. Как могло оказаться, что Эдмунд Радерфорд был пьян уже в восемь утра? Это было непостижимо, если, разумеется, он не бодрствовал и не пил всю ночь.
Шатаясь, он направился к ней.
– Сегодня вы выглядите обольстительно, – пробормотал он, с трудом выговаривая слова. – В вас появилось что-то новое. Волосы вроде те же самые, но румянец на щеках… Всю ночь с вами был какой-нибудь лакей?
Прежде чем она успела принять осмысленное решение, ее рука дернулась и соприкоснулась с его щекой. Ее рука без перчатки!
И ей вдруг привиделась спальня лорда Хедерингтона.
…Графа там нет, но его кузен Эдмунд крадется к постели и шарит одной рукой под матрасом. Не найдя того, что искал, Эдмунд поднимается на ноги.
Он проходит через комнату и берет маленький переносной письменный прибор. Через несколько секунд нащупывает секретный запор, открывает потайной ящик, вынимает его содержимое. Сует бумаги в карман не читая и ставит прибор на место.
Дальше он направляется в гардеробную. Шарит во всех ящиках по очереди. В одном находит кошелек с мелочью, в другом – табакерку. И то и другое исчезает в его карманах.
К стене прислонены две модные красивые трости лорда Хедерингтона с лезвиями внутри. Эдмунд берет одну из них, вертит в руках, поворачивает так и этак, чтобы оценить работу. Будто внезапно осознав, что эти вещи слишком велики, чтобы спрятать их в карман, он опускается на колени и ставит их снова к стене.
Внезапно раздается громкий крик:
? Ты!
В одно мгновение застигнутый врасплох и испуганный Эдмунд сжимает в руке трость, крутит ее и размахивает ею, метя в вошедшего.
Лорд Хедерингтон падает на пол. Струйка крови стекает на пол с его виска.
Трость с лезвием падает к ногам Эдмунда с громким лязганьем.
Мгновение он стоит как вкопанный, как парализованный. Бросив испуганный, затравленный взгляд на открытую дверь спальни, он опускается на колени и, приложив ухо ко рту лорда Хедерингтона, слушает его дыхание.